Книжная полка Сохранить
Размер шрифта:
А
А
А
|  Шрифт:
Arial
Times
|  Интервал:
Стандартный
Средний
Большой
|  Цвет сайта:
Ц
Ц
Ц
Ц
Ц

Применение международного финансового права в Российской Федерации

Покупка
Основная коллекция
Артикул: 464100.02.01
Доступ онлайн
от 172 ₽
В корзину
Работа призвана содействовать актуализации информации о современном этапе применения в России международного финансового права, который отличается очевидным дисбалансом принципов национального и экономического суверенитета российского государства и примата общепризнанных принципов и норм международного права. Охарактеризован процесс «регионализации» и фактического обновления международного финансового права, связанный с формированием странами — членами ЕАЭС, БРИКС, ШОС новых экономических центров и структур. Монография может быть интересна студентам, аспирантам и преподавателям как юридических, так и экономических факультетов высших учебных заведений, а также лицам, интересующимся тенденциями развития конституционного, международного и финансового права, проблемами становления и развития международного финансового права как самостоятельной отрасли права. Нормативные акты приведены по состоянию на 1 сентября 2015 г.; автор выражает признательность за их предоставление СПС КонсультантПлюс.
Павликов, С. Г. Применение международного финансового права в Российской Федерации : монография / С.Г. Павликов. - М. : ИНФРА-М, 2018. - 140 с. - (Научная мысль). - www.dx.doi.org/10.12737/13197. - ISBN 978-5-16-011529-0. - Текст : электронный. - URL: https://znanium.com/catalog/product/926495 (дата обращения: 29.03.2024). – Режим доступа: по подписке.
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов. Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в ридер.
Москва
ИНФРА-М
2018

ПРИМЕНЕНИЕ 
МЕЖДУНАРОДНОГО 
ФИНАНСОВОГО ПРАВА 
В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Ñ.Ã. ÏÀÂËÈÊÎÂ

МОНОГРАФИЯ

Павликов С.Г. 
Применение международного финансового права в Российской Федерации : монография / С.Г. Павликов. – М. : 
ИНФРА-М, 2018. – 140 с. – (Научная мысль). – www.dx.doi.
org/10.12737/13197.

ISBN 978-5-16-011529-0 (print)
ISBN 978-5-16-103832-1 (online)

Работа призвана содействовать актуализации информации о современном этапе применения в России международного финансового права, 
который отличается очевидным дисбалансом принципов национального 
и экономического суверенитета российского государства и примата общепризнанных принципов и норм международного права. Охарактеризован 
процесс «регионализации» и фактического обновления международного финансового права, связанный с формированием странами – членами 
ЕАЭС, БРИКС, ШОС новых экономических центров и структур. 
Монография может быть интересна студентам, аспирантам и преподавателям как юридических, так  и экономических факультетов высших 
учебных заведений, а также лицам, интересующимся тенденциями развития конституционного, международного и финансового права, проблемами 
становления и развития международного финансового права как самостоятельной отрас ли права. 
Нормативные акты приведены по состоянию на 1 сентября 2015 г.; 
автор выражает признательность за их предоставление СПС КонсультантПлюс.
УДК 336(075.4)
ББК 65.261

УДК 336(075.4)
ББК 65.261
 
П12

© Павликов С.Г., 2016
ISBN 978-5-16-011529-0 (print)
ISBN 978-5-16-103832-1 (online)

П12

Подписано в печать 30.10.2015.
Формат 60×90/16. Печать цифровая. Бумага офсетная.
Гарнитура Newton. Усл. печ. л. 8,75. ПТ20.

ТК 464100-533115-301015

ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1.
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86.     Факс: (495) 280-36-29.
E-mail: books@infra-m.ru                 http://www.infra-m.ru

ФЗ 
№ 436-ФЗ
Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1

Отпечатано в типографии ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29

Введение 
 
Настоящая работа не преследует цель характеристики максимально 
широкого круга источников международного финансового права; во 
многом, это обусловлено тем обстоятельством, что в отношении содержания этой отрасли права, «самостоятельность» которой постоянно 
подвергается сомнению, позиции ученых существенно различаются. 
Кроме того, в сложных геополитических условиях многие страны, не 
исключая Российскую Федерацию, применяют нормы международного 
права, в целом, и международного финансового права, в частности, с 
учетом необходимости обеспечения своих национальных интересов, 
суверенитета и экономической безопасности. И, наконец, в современном мире «экономическая гегемония» группы стран, активно использующих неадекватные «санкционные» меры экономического давления, 
обусловила формирование новых финансовых центров, которые, по сути, активно формируют «региональное» международное финансовое 
право. 
Таким образом, в число наших задач входит исследование основ 
применения международного финансового права в Российской Федерации как процесса, который: 
– не исключает необходимой «адаптации» его норм к российской 
правовой системе, в том числе с учетом национальных интересов; 
– в современных условиях базируется на использовании ответных 
ограничений, устанавливаемых Российской Федерацией в отношении 
тех государств, которые ограничивают права российских граждан и 
юридических лиц и, в целом, посягают на суверенитет нашей страны; 
– характеризуется все большей «регионализацией», созданием блоков, союзов, нередко, выборочно применяющих нормы «глобального» 
международного финансового права и т.п. 
В целом признание большинством государств примата норм международного права, которые юридически начинают превалировать над 
конституционным законодательством, не обусловило создание «мировой правовой системы» и не предотвратило кризис в развитии международного сотрудничества. К сожалению, международное право становится средством политического и экономического давления на «агрессоров» и даже «потенциальных агрессоров». Именно в таком качестве на 
рубеже 2014–2015 гг. этот инструментарий стала использовать группа 
государств, предпринимающая попытки обосновать свои действия 
ссылками на международное право. В современных условиях такие действия приобрели весьма специфический характер, в том числе реализуются в форме так называемых превентивных мер, экономических санкций.  
Сущность международного права искажается в случае его характеристики не как права суверенных государств, признающих примат норм 
и принципов, содействующих интересам каждого из них, но как права 
определять, какие государства имеют право состоять в международных 
клубных объединениях, блоках, союзах, а какие должны стать «страна
ми-изгоями». Примеров здесь, к сожалению, множество, они обедняют 
накопленный опыт межгосударственного взаимодействия, сужают сферу экономического сотрудничества, провоцируют или же усугубляют 
мировые финансовые кризисы. Трудно найти разумное объяснение, к 
примеру, изменения формата «большой восьмерки» на «семерку» и т.п. 
В частности, оправдание таких действий санкциями в отношении Российской Федерации за «аннексию Крыма» носит, по меньшей мере, 
надуманный характер. Здесь автору кажется уместной историческая 
параллель, связанная с «континентальной блокадой» Англии; Наполеон 
утверждал, что экономическая изоляция этого островного государства, 
которая вызвала снижение стоимости фунта (и, кстати, российского 
рубля тоже) обеспечит «мир в Европе». Комментарии в отношении таких «международных блоков» и «совместных финансовых санкций» 
вряд ли необходимы. 
Разумеется, важно найти способ противодействовать новой «мировой гегемонии». Как думается, Российская Федерация уже сформировала комплекс адекватных ответных мер, которые полностью соответствуют нормам как национального, так и международного права.  
В первую очередь они базируются на непосредственном применении 
Конституции Российской Федерации, согласно которой (ч. 4 ст. 15) 
только и исключительно общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Не может являться «общепризнанным», хотя бы уже в связи с его непризнанием Российской 
Федерацией, акт, который ограничивает суверенитет страны, создает 
угрозы для ее безопасности, в том числе в финансовой сфере. Следовательно, «ни одна правовая норма, в том числе и вытекающая из международных обязательств, не должна противоречить Конституции»1. 
Правила «приоритета», соотношения национального и международного права содержаться в Конституции Российской Федерации, т.е. в 
Основном законе суверенного государства. «Подчинение государства 
нормам международного права, – отмечал Р.А. Мюллерсон, – еще не 
означает подчинение национального права международному»2. 
В Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 
14 июля 2015 г. № 21-П отмечается, что «вопросы, связанные с европейской системой защиты прав человека и ролью Европейского Суда по 
правам человека в качестве ее контрольного механизма, активно обсуждаются и на самом высоком международном уровне. Участники таких 
обсуждений, в том числе имевших место на конференциях в Интерлакене (2010 год), Измире (2011 год) и Брайтоне (2012 год), высказывают 
взаимоисключающие мнения – от заявлений о недопустимости каких
1 См. подробнее: Усольцева А.Г. Влияние международного права на содержание Конституции Российской Федерации 1993 года // Конституционное и 
муниципальное право. 2011. № 9. С. 35–37. 
2 См.: Мюллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права. М., 1982. С. 12. 

либо посягательств на дух и букву Конвенции о защите прав человека и 
основных свобод и полномочия Европейского Суда по правам человека 
до резкой критики этих институтов как устаревших и утративших к 
настоящему моменту правовую и социальную легитимность»3. 
Международный принцип равноправия и самоопределения народов 
закреплен в Декларации о принципах международного права 1970 г. 
Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в 
Европе от 1 августа 1975 г. указывает, что все принципы, изложенные в 
нем, имеют первостепенную важность, и, следовательно, они будут 
одинаково и неукоснительно применяться при интерпретации каждого 
из них с учетом других. На Всемирной конференции по правам человека 
в Вене (14–15 июня 1993 г.) отмечено: «Все народы имеют право на самоопределение». Однако далее подчеркивается, что «согласно Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных 
отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с 
Уставом ООН, вышесказанное не должно истолковываться как разрешение или поощрение любых действий, нарушающих или подрывающих, полностью или частично, территориальную целостность или политическое единство суверенных и независимых государств, которые соблюдали принцип равноправия и самоопределения народов и в силу 
этого имеют правительства, представляющие интересы всего народа на 
их территории без каких-либо различий». 
Изложенное, безусловно, не умаляет той роли, которую как в современном мире, так и в Российской Федерации выполняет международное 
право. Так, даже нератифицированные Россией международные акты 
становятся частью ее правовой системы и регламентируют важнейшие 
естественные права, включая право на жизнь. Протокол № 6 к Конвенции о защите прав и основных свобод (о запрете применения смертной 
казни) Российской Федерацией не был ратифицирован, и, следовательно, не имел юридической силы4. Однако Конституционный Суд Российской Федерации в 2009 г. указал: «тот факт, что Протокол № 6 до сих 
пор не ратифицирован, в контексте сложившихся правовых реалий не 

3 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 
2015 г. № 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1 
Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и 
основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального 
закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и 
четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой 
статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с 
запросом группы депутатов Государственной Думы» // Собрание законодательства РФ. 27.07.2015. № 30. Ст. 4658. 
4 Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Заключена в г. Риме 
4 ноября 1950 г. // Бюллетень международных договоров. 2001. № 3. 

препятствует признанию его существенным элементом правового регулирования права на жизнь»5. 
Тем не менее, за прошедшее время ситуация на международной 
арене кардинально изменилась и, как думается, не в позитивном для 
углубления межгосударственного сотрудничества направлении. Фактическая агрессия в отношении Российской Федерации, которую оправдывают «международным правом», обусловливает адекватные меры со 
стороны нашего государства, базирующиеся на прямом применении 
российской Конституции в международных отношениях (в силу ч. 4 ст. 
15 признаются только акты, не создающие угроз для суверенитета и 
экономической безопасности), а также на «регионализации» международного, в том числе международного финансового права. 
Большинство специалистов по международному праву отмечают 
тенденцию его «регионализации», формирования союзов, блоков, групп, 
которые используют лишь часть накопленного опыта регулирования 
отношений в международной сфере, либо – значительно чаще – формируют нормы, принципы для целей своего интеграционного сообщества. 
Исследователи утверждают, что «обособление права и правопорядка 
регионального интеграционного объединения происходит постепенно, 
по мере развития нормативной базы в отношениях между его членами. 
Понятие коммунитарного права, или права регионального интеграционного объединения, возникло в ходе развития европейской интеграции. 
Постепенно в праве Европейских сообществ накапливались особенности, все более отдалявшие его от общего международного права, и в 
научной среде распространялась идея совершенно особенного права, 
которое стали называть коммунитарным правом, от английского 
«community», что значит «сообщество»6. 
На современном историческом этапе, с характерным для него ухудшением международных отношений, прежде всего между Россией и 
США, а также рядом стран Европейского союза, следует признать, что 
опыт создания «глобальных» интеграционных сообществ не оправдал  
в полном объеме возложенных на него надежд. Во второй половине 
2015 г. вновь актуализировалась финансовые проблемы Европейского 
союза, так и не сумевшего принять единую Конституцию и т.д.7 В этом 
плане представляется обоснованным утверждение о том, что «междуна
5 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 ноября 
2009 г. № 1344-О-Р «О разъяснении пункта 5 резолютивной части Постановления» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2010. № 1. 
6 Рыжов В.Б. Международно-правовые модели региональной экономической интеграции (Европейский Союз, МЕРКОСУР, ЕврАзЭс) // Международное 
публичное и частное право. 2006. № 4. С. 29. 
7 Впрочем, многие авторы утверждают, что Лиссабонский договор, подписанный главами правительств и государств – членов Европейского союза  
13 декабря 2007 г., «действует в качестве своего рода Конституции Евросоюза 
по сей день». См.: Дерябина Е.М. Лиссабонский договор в системе источников 
права Европейского союза: сравнительный анализ // Государство и право. 2015. 
№ 2. С. 80. 

родное право, как и интеграционные сообщества создаются суверенными субъектами международного права – государствами…именно осознание необходимости сохранить национальную идентичность привело… к новой концепции «Европы отечеств». Таким образом, развитие 
европейского интеграционного процесса явилось своеобразным ренессансом концепции суверенитета».8 Нельзя, к примеру, не отметить и то 
обстоятельство, что некоторые авторы, исследуя практику различных 
государств в отношении использования норм ВТО их национальными 
судами, отмечают, что «подавляющее большинство стран, включая великие державы, либо полностью исключили такое использование этих 
норм, либо самым серьезным образом его ограничили. Сделано это было либо через принятие специального законодательного акта, либо решениями высших судов, либо судебной практикой…Решения российских судов показывают весьма взвешенный подход к вопросам применения норм ВТО при разрешении споров. Российские суды исходят из 
того, что ряд норм ВТО не порождает прав для частных лиц. Они не 
являются самоисполнимыми (в терминологии Суда по интеллектуальным правам)»9. 
В этом ракурсе актуальна формирующаяся концепция «двухполярного» интеграционного процесса в международной сфере. Она связана 
уже не только с созданием новых «альтернативных» сообществ (ЕАЭС), 
но и, по сути, с формированием «регионального» международного финансового права. Так, на саммите БРИКС – ШОС (г. Уфа, июль 2015 г.) 
обсуждалась возможность активизации процесса формирования таких 
норм. 
По нашему мнению, это свидетельствует об осознании бесперспективности построения «биполярного миропорядка» с центрами, к примеру, в США и Китае. Как известно, результатом геополитических изменений, произошедших в конце XX в., стал переход от двухполярной 
системы мира к фактическому преобладанию «в современном миропорядке США и их западноевропейских союзников. Включение в орбиту 
их политики бывших союзников СССР из Восточной Европы и подавляющего большинства суверенных государств, образовавшихся из числа 
союзных республик, привело к новому витку в раскручивании антироссийской политики, имеющей целью закрепить дисбаланс в соотношении 
сил на мировой арене»10. 
По указанным выше причинам мы не можем разделить мнение о 
том, что «существование в современном мире России в качестве суверенного и независимого государства в эпоху обострения межгосудар
8 Мещерякова О.М. Суверенитет и интеграционное сообщество: теория и 
практика // Государство и право. 2014. № 8. С. 64. 
9 Исполинов А.С. Применение норм ВТО национальными судами: теория и 
практика // Государство и право. 2014. № 9. С. 85. 
10 Ковалев Н.Д., Аронов Д.В. Статус памятников Великой Отечественной и 
Второй мировой войн – проблемы правового регулирования // Культура: управление, экономика, право. 2008. № 3. С. 15. 

ственных противоречий, глобального экономического кризиса, появления на политической карте мира новой двухполярной системы взаимоотношений (США – КНР) возможно при условии мобилизации всех 
усилий общества и государства для решения задач модернизации экономики страны и перехода на качественно новый уровень системы социально-экономических и политических отношений»11.  
Аналогичную позицию мы занимаем и в отношении следующих высказываний: «рост интенсивности осуществления процессов глобализации в современном мире напрямую влияет на снижение вероятности 
сохранения независимой российской государственности, ведь наша 
страна, населенная лишь чуть более чем двумя процентами населения 
планеты, обладает почти тридцатью процентами мировых природных 
богатств, которые являются объектом вожделения целого ряда стран – 
глобальных конкурентов России (в частности, КНР и США). Формирование двухполярного мира станет очевидной реальностью уже к 2020 г. 
(примерно в это время КНР обгонит США и Европейский союз по объему ВВП и оборонной мощи), что повлечет ужесточение конкуренции 
между двумя великими державами и их сателлитами. Поддержание конкурентных возможностей США и КНР будет во многом обеспечиваться 
за счет привлечения природных ресурсов Российской Федерации в процессы увеличения их экономического и оборонного потенциала. Неэффективность государственного управления в России, частичный развал 
топливно-энергетического комплекса страны, нехватка финансовых 
ресурсов на проведение его структурной модернизации к 2020 г. не позволят нашей стране обеспечивать растущие потребности конкурирующих держав в сырье. В связи с этим очевидно, что в страну будет допущен иностранный капитал в части освоения природных ресурсов (отдельные шаги в этом направлении относительно предоставления Китаю 
возможностей для инвестиционного развития Сибири и Дальнего Востока были сделаны Российской Федерацией еще в 2009 г.)»12. 
Можно (не дожидаясь 2020 г.) уверенно констатировать, что подобного рода сценарии носят утопичный характер, ибо мы наблюдаем создание экономического центра (в данном конкретном аспекте) на основе 
потенциала стран – членов ШОС, БРИКС, который в перспективе, по 
меньшей мере, будет сопоставим с экономическим потенциалом выше 
указанных «перспективных стран-лидеров». Основой этого процесса, 
которой мы характеризуем не только как попытку реанимировать более 
конкурентоспособный и, целом, более справедливый «двухполярный 
мир», но и, в частности, создать альтернативный глобальный экономический центр, является в российском правовом государстве Конституция 1993 г. Все большее количество юристов констатирует на совре
11 Гончаров В.В., Пефтиев И.И. О некоторых вопросах определения роли конституционного правосудия в субъектах Российской Федерации в укреплении системы государственной власти в стране // Российский судья. 2010. № 6. С. 8–12. 
12 Гончаров В.В. О некоторых вопросах влияния международных факторов 
на сохранение и развитие российской государственности // Адвокатская практика. 2010. № 3. С. 2–6. 

менном историческом этапе верховенство Конституции Российской Федерации «над всеми действующими в стране актами – не только внутренними, но и международными»13. Соответствующую общеобязательную правовую позицию сформировал Конституционный Суд Российской Федерации: «в правовой системе Российской Федерации, основанной на верховенстве Конституции Российской Федерации, правила 
международного договора, если они противоречат ее положениям, не 
могут находить своего применения»14. 
Как думается, стоит согласиться с теми авторами, которые уже десятилетие назад отмечали: «с развитием региональной экономической 
интеграции в различных районах мира система права, характерная для 
Европейских сообществ, утратила свою уникальность. В каждом случае 
система обладает собственными особенностями, которые будут продемонстрированы в дальнейшем. Но между ними есть одна общая черта – 
это система права, действующая в пределах той группы государств, которые входят в данное региональное объединение. Выделение регионального международного права не противоречит современному международному праву»15. 
Возьмем на себя смелость предположить, что перспективы развития 
ряда союзов, например, СНГ внушают определенные опасения. Так, еще 
в 2010 г. исследователи отмечали, что «в отличие от Евросоюза государствам СНГ пока не удалось выработать эффективно работающий 
механизм приведения в действие принятых решений… При решении 
проблем на уровне СНГ возможна горизонтальная интеграция. Однако 
для ее развития требуется принятие международно-правовых инструментов – международных договоров, которые бы позволили опираться 
на решения органов СНГ, ЕврАзЭС и других объединений. Например, 
для целей депозитарного учета на уровне регионального финансового 
рынка СНГ задачи интеграции достигаются путем согласования действий национальных депозитариев в рамках международного соглашения и создания единых национальных депозитариев в Российской Федерации и в других странах – участницах интеграционного объединения. 
На уровне решений наднациональных органов международных объединений государств могут быть установлены свои жесткие рамки императивных предписаний, без которых не могут развиваться гражданскоправовые отношения на российском финансовом рынке»16. 

13 См.: Марочкин С.Ю. Верховенство права на внутригосударственном и 
международном уровнях: динамика развития и взаимодействия // Государство и 
право. 2013. № 10. С. 89. 
14 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 9 июля 
2012 г. № 17-П // СЗ РФ. 2012. № 29. Ст. 4169. 
15 Рыжов В.Б. Международно-правовые модели региональной экономической интеграции (Европейский Союз, МЕРКОСУР, ЕврАзЭс) // Международное 
публичное и частное право. 2006. № 4. С. 29. 
16 Хабриева Т.Я., Доронина Н.Г. Создание международного финансового 
центра: системный подход к решению правовых проблем // Журнал российского 
права. 2010. № 11. С. 14. 

Итак, сейчас развивается концепция «двухполярного» интеграционного процесса в международной сфере, обусловленная попытками «геоэкономической изоляции» России. На практике она воплощается в создании новых и в расширении круга участников уже созданных сообществ (ЕАЭС, ШОС), а с 2015 г. – в более активном формировании «регионального» международного финансового права, которое в перспективе позволит осуществить переход к расчетам в национальных валютах 
стран – членов этих блоков, сформировать организации, альтернативные существующим международным банковским структурам и т.п.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Доступ онлайн
от 172 ₽
В корзину