РДС и моя жизнь

ФГУП «Российский федеральный ядерный центр – 
Всероссийский научно-исследовательский институт 
экспериментальной физики»
С. С. Жихарев
РДС и моя жизнь
Саров 
2019

УДК 623.454.8(092)
ББК 31.4
        Ж 75
ISBN 978-5-9515-0423-4                    © ФГУП «РФЯЦ-ВНИИЭФ», 2019
Жихарев С. С. РДС и моя жизнь. — Саров: ФГУП 
«РФЯЦ-ВНИИЭФ», 2019. — 185 с.
ISBN 978-5-9515-0423-4
Ж 75
Поколению, пережившему войну с фашизмом, восстановление 
страны из руин, события «холодной войны», взлет космонавтики, хрущевскую «
оттепель», рост мощи Советского Союза, так н азываемый 
 
застой при Брежневе, перестройку Горбачева и «катастройку» с трагедией 
развала СССР, «лихие 1990-е» Ельцина и последующее двадцатилетие 
собирания России, — этому поколению есть что вспомнить и рассказать. 
Автор описывает эпоху перемен сквозь призму взглядов физика-теоретика, 
более полувека проработавшего в Российском федеральном ядерном 
центре-ВНИИЭФ.
УДК 623.454.8(092)
ББК 31.4
        Ж 75

От автора
Я долго мучился, как озаглавить мои воспоминания. Решил — 
«РДС и моя жизнь». РДС — «ракетный двигатель Сталина» — 
так разработчики назвали первую советскую атомную бомбу. 
Все последующие конструкции ядерного и термоядерного 
оружия также носили название РДС, но уже единогласно раз-
работчики (ученые, конструкторы, рабочие) расшифровы-
вали его как РОССИЯ ДЕЛАЕТ САМА. Так назывались пер-
вые советские атомные заряды, первый термоядерный заряд 
РДС-6 («слойка Сахарова»), принципиально новый термоя-
дерный заряд РДС-37, давший начало вооружению Советского 
Союза термоядерным оружием.
Вся моя жизнь, работа в институте, который занимается 
ядерным оружием, тоже прошла под девизом «Россия делает 
сама». Это те идеи, замыслы, наработки, новые знания, про-
рывы и достижения, что нельзя получить со стороны, купить. 
Все это проходит под девизом РДС для всей нашей ядерно- 
оружейной деятельности, как и мой вклад в дело этой мощной 
и многогранной структуры. Вот из таких соображений роди-
лось название моих воспоминаний.

Родословная
Вспоминаются слова Пушкина: «Мы, русские, ленивы 
 
и нелюбопытны». В вопросе составления моей родословной 
эти слова относятся ко мне в полной мере. Когда были живы 
те, кто мог меня провести вглубь давних лет, мои предки меня 
мало интересовали. А когда возник настоятельный интерес, 
было — увы! — уже поздно. Мои запоздалые усилия принесли 
мало информации.  
Папа, Жихарев Степан Лаврентьевич, родился в сентябре 
1914 года в Саратовской области. Его родители — из крестьян. 
У него обычная судьба многих толковых юношей и девушек 
того времени. С 1932 по 1935 годы — рабфак в г. Токмак Кир-
гизской республики. Эти рабочие факультеты ускоренно обу-
чали рабочую молодежь, за несколько лет позволяя получить 
среднее образование. При всей жесткости и даже жестокости 
тогдашней жизни (репрессии, голод и голодные годы, кре-
стьяне хлынули в города, жизнь в бараках, отсутствие обра-
зования и квалифицированных кадров, разрушены крестьян-
ский мир и крестьянская мораль, а новый мир и новая мораль 
только создавались, во многом просто дикость) мы постоянно 
видим, как это «тоталитарное государство» (как говорят сей-
час все те, кто это государство разграбил) постоянно демон-
стрировало нам истинно государственный подход и глубоко 
продуманную стратегию дальнейшего развития страны. Это 
потом выплеснулось в нашей победе в той страшной войне 
 
и в могучем взлете страны в 1930-1960 годах. Вот эта стра-
Моим родителям посвящается

тегия и продуманность отсутствуют в нынешней России. 
 
Я, кажется, слегка отвлекся. После рабфака — Новгородский 
государственный университет, который отец вскоре оставил 
 
по 
болезни, 
затем 
год 
работал 
секретарем 
комитета 
комсомола на судостроительной фабрике в Новгороде. 
Знаю, что эти годы (1932—1936) были для него материально 
чудовищно тяжелыми. Отец уехал на Дальний 
Восток. С 25 октября 1936 года по 25 июня 1941 года работал 
 
в Хабаровском районе Хабаровского края сначала учителем 
 
V-VII классов, потом директором семилетки, заведующим 
районо, последние два года — директором средней школы. 
Эти годы вместили заочное обучение в Хабаровском государственном 
педагогическом институте по специальности 
«История», создание семьи, рождение сына, т. е. вашего покорного 
слуги.
Заметно больше сведений о родных со стороны мамы. 
Мама Сердюкова (в девичестве) Надежда Степановна родилась 
в 1917 г. в Ростовской области. Ее предки (фамилию Сердюк 
впоследствии русифицировали) переселились в начале 
 
19-го века из района Харькова. Мой дедушка по материнской 
линии работал механиком по сельхозмашинам, это была хо-
рошая и редкая специальность по тем временам. Он умер 
в 1918 году, когда маме был один год. Моя бабушка, бабушка 
Саша, родилась в 1880 году. Ее отец был очень крупным тор-
говцем зерном на Азовском море. Когда он умер (как я пони-
маю, не оставив завещания), братья бабушки Саши забрали 
себе все его дело и капиталы, а сестре в качестве придано-
го построили в Семибалках хороший дом из трех комнат, 
в котором она и прожила свою жизнь. Она довольно много 
времени жила с нами, и я ее очень хорошо помню. Добрей-
шей души человек! Помню, как она провожала меня в пер-
вый класс и испекла коржики. Это был голодный 1947 год, 

из чего они были — не помню, но были очень вкусные. Мне 
в 6 лет показали буквы, и уже летом 1947 года я шустро чи-
тал бабуле сказки Пушкина в саду, под большой грушей, усы-
панной вкуснейшими плодами. Бабушка никогда не ругалась 
и не повышала голоса. Я был нормальной резвости мальчиш-
кой, и, когда сильно шалил, она совсем не больно по мне про-
ходилась полотенцем, обзывая «хамлюгой» (ласкательное 
от «хам»).  
У мамы было два брата и две сестры, отличавшиеся 
выдающейся красотой. Об их красоте и 60 лет спустя вспо-
минали люди. Тетя Аня (выдающейся красоты девушка!) 
 
в 1917 году вышла замуж за дворянина Туркина. Жили они 
в любви и согласии в Семибалках, в двухэтажном особня-
ке. Особняк этот и сейчас стоит. В 1932 году, когда совет-
ская власть выжигала каленым железом уцелевшую «голу-
бую кровь», мужа тети Ани забрали, и он сгинул. Конечно, 
он не любил советскую власть, но врагом ее не был. Вскоре 
забрали и ее как жену врага советской власти, четыре года 
она провела в Карадаглагере. Тетя Аня и в старости сохра-
нила царственную красоту, благородную манеру поведения, 
эпический стиль своих писем (как жаль, что я их по глупости 
 
не сохранил!), веселость и богатое чувство юмора, а бод- 
рости и несгибаемости ее все время учила жизнь. Вторая се-
стра мамы — моя тетя Вера. В 1920 году через село промчал-
ся эскадрон красных кавалеристов. Комэск на полном скаку 
остановил коня, увидев красавицу девицу, несшую ведра с во-
дой. Он попросил напиться и сказал, что, как только окончит-
ся война, он вернется и женится на ней. Так комэск и посту-
пил. Он увез тетю Веру в Воронежскую область. 
Моя мама окончила библиотечные курсы и всю жизнь 
работала библиотекарем. В 1938 году она поехала на Дальний 
Восток в Хабаровский край. Я думаю, поехала по призыву Ко-

сты Хетагурова («Девушки, приезжайте на Дальний Восток, 
там новая интересная жизнь и большой излишек мужского 
населения»). Был также озвучен призыв комсомольцам осваивать 
Дальний Восток: государство заботилось об освоении 
этого дикого края. Вот там мама и встретила моего папу.  Познакомились 
мои родители в 1939 году на сельских танцах, 
где папа обратил внимание на скромную красавицу с шикарной 
копной волос. Так образовалась новая семья. Жили гражданским 
браком, это тогда было модно. Расписались где-то 
году в 1950. Сошлись по любви и всю жизнь по любви жили.  
Итак, нормальная, мирная, замечательная и все улучшающаяся 
предвоенная жизнь. Мне почти год, мама носит 
ребеночка, который должен родиться в октябре. И тут грянула 
война! Отца сразу же, на третий день войны, призвали 
в армию. Ускоренное обучение в военно-политическом училище, 
параллельно — в педагогическом институте по специальности «
История» (окончил 31 октября 1941 года), воинская 
служба политруком батареи в дивизии на границе с Японией. 
Мама с двумя крохотными детьми живет в пос. Гродеко-
во в 8 км  от границы. В октябре 1942 года папина дивизия 
была направлена на запад, под Мурманск. Война с фашистами 
началась для моего отца на полуострове Рыбачий, крайней 
северной точке фронта. Широко известна песня Великой 
Отечественной войны: «А волны и стонут, и плачут, и бьются 
о борт корабля, Растаял в далеком тумане Рыбачий — родимая 
наша земля». Дома остались молодая жена с двумя крохами: 
я родился в сентябре 1940 года, сестра Елена — в октябре 
1941 года. Рядом, в восьми километрах от границы, ощетинилась 
готовая к наступлению японская Квантунская армия, 
и никто не знал, в какой час она могла ринутся через нашу 
границу. Отец отбыл в эшелоне на Запад, на фронт, сражаться 
с фашистами. Обычная судьба миллионов наших людей 

в это страшное время. И всем им наш низкий поклон! Они 
выстояли и победили, отстояли нашу Родину, нашу жизнь 
и сохранили детей!
Всю войну отец воевал на Крайнем Севере, вначале политруком, 
остальные два с половиной года войны строевым 
офицером в должности командира батареи 122-миллиметровых 
пушек, затем 152-миллиметровых гаубиц. О войне, как 
и все ее прошедшие, он вспоминать не любил. Помню только 
несколько коротеньких рассказов. Рядом с батареей, прямо 
посреди ведшей к ней дороги, воткнулась в землю неразорвавшаяся 
мина. Ее все обходили и объезжали с двух сторон. 
Приехал на батарею юный лейтенант: «А что это за мина здесь 
валяется?» Подошел, ударил ногой. Взрыв! 
Вторая история. Отец после перенесенного плеврита собирается 
выйти из землянки. Ординарец пристал с требованием 
надеть под шинель ватник. Отец накричал на ординарца, 
но ватник надел. В дороге отец был обстрелян снайпером. 
Пуля попала в грудь, пришла на излете, сшибла папу с ног, 
 
но запуталась в ватнике.  
Приятное воспоминание: офицеры режутся в карты. 
Папа вышел из землянки. И тут в землянку завалился комдив. 
Всех пропесочили, кроме папы. Радость! 
Имела место контрбатарейная схватка, сражались с закрытых 
позиций. В таком бою побеждал тот, кто быстрее проведет 
расчеты и накроет огнем врага. Победу одержала наша 
батарея. Папу представили к ордену Красной Звезды, но вручили 
медаль «За отвагу». Потом, много времени спустя, папа 
побывал на разбитой вдребезги фашистской батарее (я читал 
в военных мемуарах маршала Казакова, что наши артиллери-
сты были подготовлены лучше немецких, особенно в стрельбе 
с закрытых позиций).  

Наконец, закончилась эта страшная война. Отцу в вой-
ну повезло: только контузия. Его не отпускали из армии еще 
целый год: боевой строевой офицер с высшим образованием. 
Таких было мало. Долго уговаривали, сулили «златые горы», 
но он рвался домой, к мирному труду. И летом 1946 года вы-
рвался «на гражданку».

Раннее детство
Как известно, время в детстве, с точки зрения психофизио-
логического восприятия, растянуто в 4 раза по сравнению 
 
с более поздними временами. До лета 1944 года мы с мамой 
жили в пос. Гродеково. Моих воспоминаний об этом вре-
мени — почти ноль. Помню, правда, ковер у моей кровати, 
а еще как папин приятель смертельно напугал меня жутким 
ревом с улицы. Я сидел на лавочке рядом с окном, страшно 
испугался и жутко орал. Мама говорила, что я два месяца по-
сле этого заикался (видать, этот шутник кричал со всей сво-
ей дури). Летом 1944-го мама с нами перебралась к тете Вере 
 
в маленький городок Острогожск, на родину художника Крам-
ского, примерно в 100 км южнее г. Воронежа. Не буду расска-
зывать о тяжелой дороге с Дальнего Востока с двумя малень-
кими детьми (3 и 4 года) в войну. Добрались. Там свой дом 
рядом с рекой, а самое главное — огород со своими картошкой, 
свеклой, морковкой, капустой, помидорами. С голоду не пом-
решь! Да и сестрички вместе, все легче жить. 
В Острогожске мы жили до лета 1946 года, до приезда 
 
папы. Из этого времени я кое-что запомнил. Мама держала 
козу (молоко — детям). Я хватаю козу за один рог, сестренка — 
ростом с козу — держится за другой. Мама доит козу и тут же 
дает нам выпить по кружке молока.  
Помню сестренку, ей года 4. Она везет куклу в коляске. 
Кукла сделана из тряпок, набита соломой, глаза, нос и рот на-
малеваны химическим карандашом. Коляска — немецкий 
лапоть, сплетенный из соломы (так немцы спасали ноги 
от русских морозов), лапоть с куклой в нем сестренка тащит 
 
на веревочке — в коляске, так сказать.