Гоголь: Проблемы творчества и интерпретации

В. Ш. Кривонос 

ГОГОЛЬ 

ПРОБЛЕМЫ ТВОРЧЕСТВА
И ИНТЕРПРЕТАЦИИ 

Монография 

3-е издание, стереотипное

Москва
Издательство «ФЛИНТА» 

2020

УДК 821.161.109 Гоголь Н.В. 
ББК 83.3 (2Рос=Рус)1-8 Гоголь Н.В. 

 К82 

Рецензенты: 
д-р филол. наук, проф. М.В. Строганов 

(Тверской госуниверситет);
д-р филол. наук, проф. Н.Д. Тамарченко 

(РГГУ) 

      Кривонос В.Ш. 
К82    Гоголь : Проблемы творчества и интерпретации [Элек
тронный ресурс] : монография / В.Ш. Кривонос. – 3-е 
изд., стер. – М. : ФЛИНТА, 2020. – 430 с.

ISBN 978-5-9765-2309-8 

Книга В.Ш. Кривоноса посвящена актуальным проблемам 
творчества и интерпретации Гоголя: взаимодействие мира и 
человека у Гоголя, глубинные связи его произведений с произведениями других русских писателей, особенности мифологизации 
его личности и пути восприятия созданных им образов. 

Книга предназначена для преподавателей, аспирантов и 
студентов филологических факультетов вузов и всех интересующихся 
историей русской литературы. 

ISBN 978-5-9765-2309-8 

УДК 821.161.109 Гоголь Н.В. 
ББК  83.3 (2Рос=Рус)1-8 Гоголь Н.В. 

© Кривонос В. Ш., 2015 
© Издательство «ФЛИНТА», 2015 

ОГЛАВЛЕНИЕ 

Предисловие……………………………………………………. ...… 
4 

Глава I. Символы и образы 
1.1. Отмеченные числа………….………………………………….................
1.2. Образы хаоса……………………………...................................................

6 
17 

1.3. Провинциальный город и мифы творения ..……….…………….......... 
30 

1.4. Городское говорение……………………..………………………............ 
42 

1.5. Параллельная  реальность……………..………………………............... 
78 

1.6. Дом и бездомность…………..………………………………. ............…. 
90 

1.7. Неопределенность и символика……………………….…. ...........……. 103 
1.8. Освоение дороги бричкою……………………………………................ 114 
1.9. Между человеком и нечеловеком.……………………………............... 128 
1.10. Порождение  и обрыв сюжета……………………................................
140 

1.11. Путь, учительство и миры иные…………………….…………........... 
154 

Глава II. Переклички и отражения 
2.1.  Карамзин в «Ревизоре»…………………………………………. ......… 
2.2. «Горе от ума» в «Мертвых душах»……………………………. .......…. 
2.3. Мифология места в уездных историях 
      В. Одоевского и Гоголя…………………………………………. .......…. 
2.4. Гоголь, Сенковский, Поль де Кок……………………………. ........….. 
2.5. Пушкинско-гоголевские сюжеты 

168
179 

194 
211 

  2.5.1. Воля и доля в «Цыганах» и в «Тарасе Бульбе» …………................… 225 

2.5.2. «Пиковая дама» в «Мертвых душах»…………………..............…….. 
243 

2.6. «Тамбовская казначейша» Лермонтова 
      и «Коляска» Гоголя: мотив оживления провинции ……….……......… 
254 
2.7. Достоевский и Гоголь: сон во сне в  
      «Преступлении и наказании» …………………...…………..…….....… 
2.8. «Женитьба» Гоголя в «Иванове» Чехова………………………….......

271 
289 

2.9. М. Булгаков и Гоголь: ‘заколдованное место’ 
      в «Мастере и Маргарите» …………………………….….......................
303 

2.10. Лев Лосев, Гоголь и «канцелярский анекдот» ……….…………...... 
317 

2.11.  Гоголь в романе Л. Гиршовича «“Вий”, вокальный цикл Шуберта 
        на слова Гоголя»…………………………………………………..........
Глава III. Мифы и версии 

335 

3.1. «Демон-Гоголь» (Гоголь глазами Розанова) …………..…………....... 349 
3.2. Поворот или надрыв? (Поздний Гоголь 
       в исследованиях первой русской эмиграции).......…...…….................
395 

3.3. «Бедный Акакий Акакиевич» 
       (Об идеологических подходах к «Шинели» Гоголя)............................
406 

Предисловие

Гоголь принадлежит к числу тех сравнительно не
многих писателей, которым, похоже, так и суждено оставаться «неизвестными»1, несмотря на огромное количество посвященных им работ. Смысловая глубина написанных Гоголем произведений такова, что исследователи, 
заново обращаясь к ним, вынуждены каждый раз задаваться вопросами, которые, казалось бы, были не только 
уже поставлены, но и так или иначе освещены их предшественниками, однако требуют, как выясняется, пересмотра и нового понимания, хотя вновь предлагаемые ответы 
и решения тоже никогда не будут окончательными. 

В настоящей книге автор сосредоточил свое внима
ние на тех проблемах творчества и интерпретации Гоголя, 
которые представляются ему исключительно значимыми 
прежде всего с точки зрения смыслового состава его произведений, а также их литературно-критической и научной рецепции, определяющей пути раскрытия и развертывания присущего им смыслового потенциала.

Объединяют книгу научное задание, диктуемое ее на
званием и реализуемое автором с учетом конкретного содержания той или иной главы, и общая логика подхода к 
изучаемому материалу, когда целью оказывается раскрыть и понять заключенный в нем смысл.

В первой главе «Символы и образы» акцент сделан 

на рассмотрении принципиально важных для понимания 
Гоголя, но все еще остающихся на периферии исследовательских интересов аспектах образно-символической системы его творчества. Предметом специального анализа 
стали здесь такие используемые Гоголем средства описания мира, как устойчивая символика чисел и фольклорномифологические 
универсалии, 
пространственно
1 Ср.: Чижевский Д.И. Неизвестный Гоголь // Гоголь: Материа
лы и исследования. М., 1995. С. 199-200.

символические образы (хаос, город, дом,  путь и др.), а также разнообразные литературные и культурные коды, позволяющие вывести изображение человека в сферу символических смыслов. 
Во второй главе «Переклички и отражения» изучаются 
и выявляются часто неожиданные и парадоксальные, но при 
всем том глубинные связи творений Гоголя с произведениями его предшественников, современников и потомков. Речь 
идет о формах присутствия Карамзина в комедии Гоголя, 
об отражении грибоедовской проблематики в гоголевской 
поэме, о роли страстей у Пушкина и Гоголя, о гоголевском
следе в художественной памяти Лермонтова, о принципах 
пародирования Достоевским формы гоголевского сна во 
сне, о трансформации гоголевского сюжета у Чехова, об усвоении М. Булгаковым известного фольклорно-мифологического мотива в гоголевской «обработке», о травестировании в поэме Л. Лосева гоголевской интерпретации анекдота о бедном чиновнике и др.  
В третьей главе «Мифы и версии» рассматриваются 
способы мифологизации писательской фигуры Гоголя в сочинениях В. Розанова, прибегавшего к мифологическому 
коду и к приемам мифотворчества для демонизация гоголевского образа и образов гоголевских героев; осмысляются 
созданные в эмиграции работы о позднем творчестве Гоголя, толкующие о характере и значении его религиознонравственных исканий; анализируются приобретшие специфическую актуальность идеологические подходы к творчеству Гоголя и упрощающие и искажающие смысл гоголевских произведений различные идеологические мифы.  

Г л а в а  I

Символы и образы

1.1. Отмеченные числа

В комедии «Ревизор» Хлестаков завирается, что в его пе
тербургском доме подается «в семьсот рублей арбуз»1, а по 
улицам, когда ему пришлось «департаментом управлять», 
мчатся «тридцать пять тысяч одних курьеров» (IV, 50). Исследователи, упоминавшие о гоголевских числах (только 
упоминавшие, поскольку специальных работ на эту тему не 
существует), обращали внимание преимущественно на роль 
такого рода количественных гипербол в его произведениях, 
ограничиваясь обычно конкретными примерами без детального их разбора2. Отдельные наблюдения, не подкрепленные 
анализом функции и семантики названной фигуры гоголевского стиля, давали тем не менее повод для обобщающих выводов: «Числа у Гоголя всегда гиперболичны…»3. 

Всегда ли? И что стоит за этой гиперболичностью? 
В. Набоков, указывая «на это постоянное баловство с 

цифрами», отмечал их подчеркнуто случайный и в этом 
смысле совершенно особый характер: «…даже числа у Гоголя обладают некоей индивидуальностью»4. Индивидуальность гиперболизированных чисел в произведениях Гоголя, 
как и в романе Рабле, проявляется прежде всего в их абсурдности (ср. замечания о профанации и дискредитации архаич
1 Гоголь Н.В. Полн. собр. соч.: В 14 т. [М.; Л.], 1937. Т. IV. С. 49. 

Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием тома 
римскими и страниц арабскими цифрами. 

2 Ср.: Белый А. Мастерство Гоголя. М., 1996. С. 279-280.
3 Чижевский Д. Неизвестный Гоголь // Гоголь: Материалы и ис
следования. М., 1995. С. 225.

4 Набоков В. Николай Гоголь / Пер. с англ. // Новый мир. 1987. 

№ 4. С. 211.

ного числа у Рабле1). Целью гиперболизации была профанация числа, приводившая к его комической дискредитации. 
Дискредитируется и герой, воображение которого порождает 
странные цифры, и мир, где эти цифры принимаются на веру 
(как реальные или же вероятные).

М.М. Бахтин писал о распространенности у Гоголя наро
читых нелепиц, характеризующих стиль и образность его 
произведений и связанных с формами народной комики2. А 
С.Г. Бочаров привлек внимание к универсальной роли специфических словечек, предстающих как «своего рода мнимые 
числа у Гоголя, неясно измеряющие какую-то мнимую реальность»3. Мнимыми оказываются у Гоголя и собственно 
числа, о которых идет речь. Их откровенная нелепость свидетельствует о том, что используются они не для того, чтобы 
что-то измерять, но чтобы имитировать процесс измерения, 
имеющий нулевой результат: измеряемых предметов или 
просто не существует, или они существуют в какой-то действительно мнимой реальности. 

В мифологической архаике числа предстают как «ре
зультат проецирования внечисловых сущностей» и воспринимаются как «образы единства в мире множественности и 
иллюзий»4. Гоголевские гиперболизированные числа манифестируют иного рода внечисловые сущности, обозначающие фиктивный характер явлений и событий, существующих 
и происходящих в мире (почему и возможно уподоблять словечки числам, а в числах видеть аналог словечек: их объединяет такое общее свойство, как мнимость).

1 Топоров В.Н. Числа // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 

2 т. 2-е изд., испр. и доп. М., 1988. Т. II. С. 631.

2 Бахтин М.М. Рабле и Гоголь (Искусство смеха и народная 

смеховая культура) // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 488.

3 Бочаров С.Г. О стиле Гоголя // Теория литературных стилей: 

Типология стилевого развития Нового времени. М., 1976. С. 429.

4 Топоров В.Н. О числовых моделях в архаичных текстах // 

Структура текста. М., 1980. С. 32.

Между тем Гоголь, обладавший уникальной способно
стью «проникать в глубинные пласты архаического сознания 
народа»1, не только изобретал разного рода числовые гиперболы, но и использовал традиционный числовой код, служивший ему для описания мира и поведения человека (числа 
в мифах выступают как «элементы особого числового кода, с 
помощью которого описывается мир, человек и сама система 
метаописания»2). Именно в этой связи и можно говорить об 
отмеченных числах у Гоголя, наделенных важными культурными функциями и сакральным значением: так проявляется 
иногда открытое, но чаще скрытое стремление писателя «семантизировать число, т.е. вернуть ему ту роль, которую оно 
играло в архаичных, мифопоэтических культурах»3.

При чтении гоголевских произведений бросается в глаза 

«частота упоминания о парах тех или иных объектов»4. Использование Гоголем числа 2 служит обычно цели выявить 
«автоматизм» живых людей, «их бездушие и бездуховность»5. Таковы, например, «два единственные человека, два 
единственные друга» (II, 275) в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», или Бобчинский и Добчинский в «Ревизоре». Парность, однако, служит 
обычно признаком «принципиальной членимости, как преимущественном аспекте числа 2», поэтому «в ряде языковых и 
культурных традиций» 2 далеко не всегда рассматривается как 

1 Лотман Ю.М. Гоголь и соотнесение «смеховой культуры» с 

комическим и серьезным в русской национальной традиции // Материалы Всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим 
системам. I (5). Тарту, 1974. С. 132

2 Топоров В.Н. Числа // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 

2 т. 2-е изд., испр. и доп. М., 1988. Т. II. С. 629.

3 Топоров В.Н. О числовых моделях в архаичных текстах. С. 55.
4 Бицилли П.М. «Двояшки» и «два» у Достоевского и Гоголя // 

Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. М., 1996. С. 531.

5 Там же. С. 533. Ср.: Турбин В.Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов: 

Об изучении литературных жанров. М., 1978. С. 65, 82.

число1. Открывает же «числовой ряд» в качестве первого из 
чисел, «порождаемых с помощью осознанной процедуры», 
число 32.

Следует отметить, имея в виду числа (значимые шабло
ны числового ряда), которым традиционно приписывается 
символическое значение, что Гоголь чаще всего использует 
такие из них, как 3 и 4, а также их комбинации (синтез и повторение, сложение и умножение). Из проделанного В.Н. Топоровым специального анализа «становится очевидной отмеченность этих чисел, сакральный их характер, подтверждаемый преимущественным употреблением их в специализированных мифологически-ритуальных контекстах»3. Гоголь, 
как это происходит при трансформации фольклорно-мифологической поэтики в его произведениях, переосмысливает 
традиционные схемы, но сохраняет, как правило, их структуру и смысловое ядро4. Так обстоит дело и с сакрализованными числами. 

В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь ориенти
руется на фольклорную числовую символику, соблюдая 
принцип троичности как в тематике повестей (и в тематике 
высказываний персонажей), так и в их сюжетике5. Например, 
в «Вечере накануне Ивана Купала» Фома Григорьевич хвалит 
своего деда, так умевшего «чудно рассказывать», что «не чета какому-нибудь нынешнему балагуру», не просто лгущему, 
но еще и «языком таким, будто ему три дня есть не дава
1 Топоров В.Н. О числовых моделях в архаичных текстах. С. 20-21.

См. также об отрицательной оценке парности: Толстая С.М. Число 
// Славянская мифология: Энциклопедический словарь. 2-е изд., 
испр. и доп. М., 2002. С. 488.

2 Топоров В.Н. О числовых моделях в архаичных текстах. С. 21.

Ср.: Толстая С.М. Число. С. 489.

3 Топоров В.Н. О числовых моделях в архаичных текстах. С. 30.
4 Ср. важные в этом плане наблюдения: Медриш Д.Н. Литера
тура и фольклорная традиция: Вопросы поэтики. Саратов, 1980. 
С. 132-141.

5 См. о значении троичности в фольклоре: Новичкова Т.А. Эпос 

и миф. СПб., 2001. С. 82-83.

ли…» (I, 138). Три дня – типичная фольклорная формула, с 
помощью которой высмеивается неумелый балагур.

В этой же повести фольклорная числовая формула при
звана мотивировать беспамятство героя, пошедшего на сделку с нечистой силой: «Два дни и две ночи спал Петро без 
просыпа. Очнувшись на третий день, долго осматривал углы 
своей хаты; но напрасно старался что-нибудь припомнить…» 
(I, 146). Число 3 указывает на знаменательную потерю героем 
ориентации: характерная для триады временная последовательность (четко выделенные начало, середина и конец1) разрушается, поскольку третий день ничем не отличается от 
первых двух: пробуждение Петра оказывается мнимым, так 
как схвативший его «мертвый сон» (I, 146) продолжается.

В мифологии и фольклоре число 3 «чаще всего фигури
рует в предписаниях трижды совершать то или иное магическое действие…»2. В повести «Ночь перед Рождеством» Вакула, одурачив врага человеческого рода, отвешивает ему 
вдобавок хворостиной «три удара, и бедный чорт припустил 
бежать…» (I, 241). Магическое действие здесь травестируется и создает комический эффект. 

В повести «Вий» избитая бурсаком ведьма «перед смерт
ным часом изъявила желание, чтобы отходную по ней и молитвы в продолжение трех дней после смерти читал один из 
киевских семинаристов: Хома Брут» (II, 189). Здесь три дня
служат символическим сроком испытания Хомы, которое он 
не выдерживает.

Во втором томе «Мертвых душ» Тентетников, возвраща
ясь в места, «где пронеслось его детство», увидел «трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват» (VII, 18). В гоголев
1 Топоров В.Н. О числовых моделях в архаичных текстах. С. 22.
2 Толстая С.М. Число. С. 489. См. также о значении принципа 

троичности в сказке: Мелетинский Е.М., Неклюдов С.Ю., Новик Е.С., Сегал Д.М. Проблемы структурного описания волшебной 
сказки // Структура волшебной сказки. М., 2001. С. 29, 82-83, 86, 113.

ский пейзаж органично вводится «фольклорная символика 
чисел»1, способствующая сакрализации пространства.

В «Тарасе Бульбе» традиционное для эпического сюжета 

число 3 характеризует сознание эпического героя, который 
«положил себе правилом, что в трех случаях всегда следует 
взяться за саблю…» (II, 49). Троекратный повтор приписывает его действиям значение сакрализованного ритуала. Особая 
отмеченность трехчленного эталона, актуализирующая его 
смысловой потенциал, очевидна и в призыве кошевого к запорожцам перед сражением с поляками: «Разделяйся же на 
три кучи и становись на три дороги перед тремя воротами» 
(II, 109). Символична сцена, в которой преследующий казаков брат полячки «перевернулся три раза в воздухе с конем 
своим и прямо грохнулся на острые утесы» (II, 171). Троекратное повторение такого сюжетного хода, как встреча отца 
с сыном (Тараса с Андрием), последняя из которых завершается смертью изменника, выражает символический смысл 
истории отступничества2.

Используя устойчивую символику числа 3, к которому 

обращаются, «когда речь заходит о главных параметрах макрокосма»3, Гоголь в «Тарасе Бульбе» воссоздает эпическую 
картину мира с четким разделением сфер «своего» и «чужого», добра и зла. Сюжетно-нарративные операции автора над 
числом 3 так же, как и само это число, оказываются отмеченными и приобретают сакрализованное значение4. 

Важная в этом плане роль принадлежит числу 3 в повес
ти «Портрет». Напомним, что сновидение Чарткова, в котором сходит с портрета изображение страшного старика, со
1 Гольденберг А.Х. Топос рая в прозе Гоголя: фольклорные и ли
тературные истоки // Восток – Запад: пространство русской литературы. Волгоград, 2004. С. 137; Он же. Архетипы в поэтике 
Н.В. Гоголя. Волгоград, 2007. С. 55. 

2 См.: Кривонос В.Ш. Сон Тараса в структуре повести «Тарас 

Бульба» // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2002. Т. 61. 
№ 4. С. 16.

3 Топоров В.Н. О числовых моделях в архаичных текстах. С. 21.
4 Ср.: Там же. С. 7.