Репрезентация образа матери в российской ментальности

Москва
ИНФРА-М
2020

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ОБРАЗА 
МАТЕРИ В РОССИЙСКОЙ 
МЕНТАЛЬНОСТИ

Í.Í. ÂÀÑßÃÈÍÀ
Þ.Ñ. ÃÀÇÈÇÎÂÀ

МОНОГРАФИЯ

Васягина Н.Н.
В20 
 
Репрезентация образа матери в российской ментальности : монография / Н.Н. Васягина, Ю.С. Газизова. — Москва : ИНФРА-М, 
2020. — 181 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/monography_
5c18c6816653c7.82174548.

ISBN 978-5-16-014062-9 (print)
ISBN 978-5-16-107356-8 (online)

В монографии раскрывается идея репрезентации образов как системно-структурной основы построения ментальности, обосновано особое 
положение образа матери в иерархической системе образной сферы человека, дополнены представления о его динамике в российской ментальности. Образ матери рассматривается как сложное психическое явление, 
представляющее собой репрезентированную в сознании проекцию ценностно-смысловых и качественных характеристик материнского поведения и мировосприятия, представленных на перцептивном, понятийном 
и амодальном уровнях иерархически заданной системы отражения. Представлены результаты исследования содержательной наполненности образа матери, рассмотрены половозрастные особенности отражения, описаны «социально ориентированная» и «семейно ориентированная» модели 
репрезентации образа матери в российской ментальности.
Монография будет полезна научным и практическим работникам, 
интересующимся проблемами психологии семьи, материнства и детства, 
преподавателям, студентам, аспирантам, обучающимся по психолого-педагогическим специальностям.

УДК 159.922(075.4)
ББК 88.3

УДК 159.922(075.4)
ББК 88.3
 
В20

© Васягина Н.Н., 
     Газизова Ю.С., 2019 
ISBN 978-5-16-014062-9 (print)
ISBN 978-5-16-107356-8 (online)

Рекомендовано Ученым советом федерального государственного 
бюджетного образовательного учреждения высшего образования
«Уральский государственный педагогический университет»
в качестве научного издания (решение № 665 от 19.06.2017)

Р е ц е н з е н т ы: 
Е.А. Казаева, доктор педагогических наук, профессор; 
О.А. Шумакова, доктор психологических наук, профессор

Введение

В кругу научного изучения психических процессов образной 

сфере принадлежит особое значение. Специфичность и уникальность данной проблематики обусловлены тем, что образная сфера 
как многомерная, многоуровневая динамическая подсистема психики, являющаяся важнейшим компонентом индивидуального 
и общественного сознания, наполнена множеством элементовобразов, отвечающих за психическое отражение-регулирование 
внешней реальности и внутреннего мира личности (П.Я. Гальперин, М.В. Гамезо, А.А. Гостев, А.Н. Леонтьев, Б.Ф. Ломов, 
О.В. Митькина, В.Ф. Петренко, В.В. Петухов, В.Л. Ситников, 
С.Д. Смирнов, В.В. Столин и др.).

Особое положение в иерархической системе образной сферы 

занимает образ матери, оказывающий огромное влияние на человека (Л.И. Божович, Н.Н. Васягина, Н.В. Вараева, Л.С. Выготский, 
И.В. Дубровина, Ю.Б. Евдокимова, Д.С. Корниенко, Л.A. Коростылева, М.И. Лисина, Т.В. Леус, В.С. Мухина, Д.Б. Эльконин и др.). 
При этом, как показали исследования Е.В. Ушаковой и наши наблюдения, образ матери присутствует даже у тех людей, развитие 
которых проходило в условиях материнской депривации. С возрастом человека образ матери как один из образов родительства претерпевает изменения (С.В. Липпо), но остается значимым в течение 
всей жизни и обеспечивает регуляцию поведения субъекта (О.В. Баженова, О.Г. Исупова, Д.С. Корниенко, О.А. Копыл, М.И. Лисина, 
С.Ю. Мещерякова, В.С. Мухина, В.А. Рамих, Е.А. Щербакова 
и др.).

С одной стороны, являясь основополагающей категорией субъ
ективного сознания, которая в дальнейшем растворяется и включается в различные совокупности значений, образов, символов 
общественного сознания, образ матери присваивается субъектом, 
преломляется через его систему ценностей и мировоззрение и, 
приобретая тот или иной смысл, задает отношение субъекта к реальности, находя свое отражение на различных уровнях бытия 
(Н.Н. Васягина). С другой стороны, будучи интегративным отражением материнства как явления, характерного для конкретной 
социокультурной реальности, и регулятором поведения субъектов, 
образ матери накладывает отпечаток на реализацию материнских 
функций (Н.Н. Васягина, А.И. Захаров, О.Г. Исупова, Т.В. Леус, 
С.Ю. Мещерякова, Н.Л. Пушкарева, А.С. Спиваковская, Е.Ю. Тро

шина и др.), определяет вектор общественных ориентиров в области 
репродуктивного поведения и культуры (В.И. Брутман, Н.Н. Васягина, О.Г. Исупова, Е.А. Каплан, М.М. Каплан, И.С. Кон, 
В.А. Рамих, Е.Н. Рыбакова, Л.Г. Сологуб, Н.Н. Устинова и др.).

Образ матери не раз становился объектом исследования в фило
софии (А. Бебель, А. Белый, Н.А. Бердяев, Ф. Бэкон, С.Н. Булгаков, 
Б.П. Вышеславцев, Т. Гоббс, И.А. Ильин, Дж. Локк, Н.О. Лосский, 
В.В. Розанов, Ж.-Ж. Руссо, Э. Фергассон, Г.П. Федотов, П.Л. Флоренский, С.Л. Франк и др.), социологии (З. Амбрасон, Т.Г. Киселева, А.А. Никишенков, Б. Малиновский, М. Мосс, Т. Парсонс 
и др.), культуре и искусстве (Г. Кавальканти, М. Фичино, Ф. Лили, 
Рафаэль, Леонардо да Винчи, В.Л. Боровиковский и др.). Общим 
для перечисленных сфер научного знания является признание социокультурной детерминации образа матери и его трансформации 
в зависимости от конкретных социокультурных и исторических 
условий.

И сегодня изменения, происходящие в российской менталь
ности, находят отражение в изменении моделей материнства 
и детства, контентов, определяющих репрезентацию образа матери 
(Н.Л. Пушкарева, В.А. Рамих, Л.Б. Шнейдер). Снижение ценности 
материнства, разрыв межпоколенных связей, утрата традиционных 
способов передачи опыта материнско-детского взаимодействия — 
налицо новая модель личности, не обеспеченная устойчивыми 
паттернами материнства и согласованными контентами, определяющими репрезентацию образа матери (Е.Х. Агнаева, А.И. Антонов, 
Б.М. Бим-Бад, В.В. Бойко, В.И. Брутман, С.Н. Гавров, Л.Д. Гудков, 
В.В. Пациорковский, В.В. Пациорковская, В.А. Рамих, Г. Уилс). 
Усвоение такой модели обеспечивает рост неадекватных ожиданий, 
установок, стереотипов в общественном сознании и приводит 
к формированию противоречивого образа матери у целого пласта 
современного поколения (Н.В. Богачева, С.А. Завражин, Н.Л. Пушкарева, В.А. Рамих, М.С. Радионова, Л.П. Репина, А.В. Узик).

Обращение к современным зарубежным и отечественным пси
хологическим исследованиям свидетельствует о том, что проблема 
изучения образа матери представлена фрагментарно и в основном 
рассматривается через призму полоролевой идентичности женщины 
(В.И. Брутман, С.Н. Ениколопов, Н.В. Дворянчиков, О.М. Здравомыслова, Н.Л. Иванова, Д.Д. Исаев, В.Е. Каган, И.С. Кон, Е.В. Кулаева, Л.В. Парукова, Е.Т. Соколова и др.); детско-родительских 
взаимоотношений (В.И. Брутман, Н.Н. Васягина, Ю.Б. Гиппенрейтер, С.Ю. Мещерякова, В.С. Мухина, Д.В. Винникотт, 
Ф. Риман, Г.Г. Филиппова, Л. Хьелл, Д. Зиглер и др.); вариатив

ности материнского отношения и установок в зависимости от исторических и культурных особенностей (Э. Бадинтер, Н.Н. Васягина, 
Д. Винникотт, М. Мид, О.Г. Исупова, Е.А. Каплан, М.М. Каплан, 
И.С. Кон, Дж. Миллер и др.); изучения субъективного образа Ямать (К.В. Адушкина, Н.Н. Васягина, Т.В. Леус, Е.Н. Рыбакова, 
Т.Н. Счастная, Н.А. Устинова, М.Ю. Чибисова).

Важность образа матери для каждого человека и общества 

в целом, множественность его культурных и индивидуальных вариантов позволяют говорить о нем как о категории, заслуживающей 
исследовательского внимания и претендующей на изучение как самостоятельной проблемы. Вместе с тем на фоне разрабатываемых 
исследований обозначается группа противоречий между:

– обширностью исследовательских наработок, раскрывающих 

философские, социальные, культурологические контексты 
проблемы образа матери, и фрагментарностью изучения психологического контекста данного явления;

– многосторонней изученностью в психологии явления мате
ринства, психологических особенностей современных российских матерей и недостаточным вниманием к исследованию феноменологии образа матери, сложившегося в российской ментальности;

– наличием отдельных психологических исследований, изу
чающих частные аспекты проблематики образа матери, 
и отсутствием работ, рассматривающих образ матери как 
целостное психическое образование, функционирующее 
в рамках многоуровневой системы отражения.

Поиск путей разрешения этих противоречий определил 

проблему, которой посвящена настоящая монография: обобщение 
результатов исследования особенностей отражения и репрезентации образа матери в российской ментальности, его структурной 
организации и содержательной наполненности.

Глава 1

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ 

ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ 

РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ОБРАЗА МАТЕРИ 
В РОССИЙСКОЙ МЕНТАЛЬНОСТИ

§1.1. КАТЕГОРИЯ ОБРАЗА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ 

ПСИХОЛОГИИ

Обращаясь к проблеме образа, мы затрагиваем одну из клю
чевых областей научного исследования. На протяжении долгого 
времени данная проблематика вызывает неоднозначный интерес 
специалистов различных областей гуманитарного знания, сопровождающийся последовательным чередованием его подъемов 
и спадов. Так, период античности, когда признавалось значение 
представлений и сновидений (Аристотель), ораторы использовали 
воображение для улучшения памяти, а образы («эйдолы» греков) 
были объективно реальными, сменяется этапом забвения данной 
проблемы [77].

В ХIХ в. интерес к образности возрождается и находит свое от
ражение в трудах В. Вундта, Ф. Гальтона, Э. Пуркинье, Э. Титченера, Г. Фехнера. Например, в работах представителя экспериментальной психологии Э. Титченера образы рассматриваются как элементы идей, отражающие переживания, не связанные с текущим 
моментом, и репрезентирующие в структуре сознания феномены 
внутренней реальности, они характеризуются длительностью, интенсивностью, качеством, отчетливостью [248, c. 126].

К образам как базисной категории, лежащей в основе изучения 

процессов воображения и законов ассоциации идей, обращается 
и Ф. Гальтон, заложив тем самым основу исследования образной 
сферы в рамках когнитивного подхода. Однако распространение 
классического учения об условных рефлексах, бихевиористических 
и кибернетических идей привело к снижению интереса к изучению 
образных явлений; возрождение интереса к сфере субъективного 
поднимается лишь в начале 1960-х гг.

Научно-теоретический анализ исследования образной сферы 

на современном этапе показал, что знание о природе образа характеризуется терминологической неоднозначностью и по-раз

ному предстает в психоанализе, психологии субъективной семантики, психосемантических исследованиях, психологии духовности 
и других направлениях психологии. Попытаемся проследить отражение данной проблематики в основных направлениях зарубежной 
психологии.

Наиболее детально и последовательно образная тематика и, 

в частности, закономерности формирования образа представлены 
в гештальтпсихологии (М. Вертгеймер, В. Кёлер, К. Коффка, 
К. Дункер, К. Левин и др.). В свете научных представлений психологов данной традиции образ рассматривается как фигура, выделяющаяся на некотором фоне.

Экспериментальным путем доказано, что человек склонен 

структурировать сенсорную информацию так, что мелкие элемен ты 
и элементы более правильной конфигурации воспринимаются в качестве фигуры на менее структурированном фоне. При этом важная 
роль в выборе фигура — фон проявляется в субъективной значимости элементов перцептивной ситуации: в зависимости от установки (сознательной или неосознаваемой) или перцептивной гипотезы субъект может изменять это соотношение в данной конкретной ситуации. Особое значение в ге-штальтпсихологических 
исследованиях имеет принцип заполнения пробелов, заключающийся в автоматическом «достраивании» субъектом перцептивной 
ситуации и введении в нее актуально отсутствующих, но субъективно необходимых элементов в соответствии с собственным осмыслением данной ситуации.

Иными словами, специфика восприятия зависит не только 

от свойств внешнего мира и сенсорных данных, репрезентированных субъектом из окружающей среды, но и от внутренней активности воспринимающего субъекта.

Таким образом, научные интересы гештальтпсихологов со
средоточены на изучении закономерностей формирования образа 
и принципов его системной организации. Интересно заметить, 
что ранние гештальтпсихологи считали спонтанную организацию 
паттерна естественной функцией стимула как такового. В более 
поздних экспериментах (включая кросскультурные) выявлена существенная обусловленность такой организации прошлым опытом 
взаимодействия индивидуума с реальностью.

Позднее, некоторые отклонения от изучения особенностей 

элементарных стимулов на «внутренние» структуры и процессы, 
связанные с опознанием сложных паттернов были отмечены в когнитивной психологии. В частности, выявлена зависимость успешности распознавания паттернов от контекста, в котором они даны 

субъекту. Определено, что влияние контекста значительно, поскольку он способствует выдвижению одних (соответствующих 
ему) когнитивных гипотез и «тормозит» другие, в результате субъект 
«видит» в ситуации те элементы, которые логично могли бы в ней 
оказаться, неверно или с трудом идентифицируя «странные» по отношению к ситуации в целом объекты.

В когнитивной психологии категория образа получает новую 

научно-теоретическую интерпретацию, представленную в рамках 
проблемы хранения и воспроизведения информации (А. Бандура, 
Дж.С. Брунер, Дж. Келли, Л. Колберг, Ж. Пиаже и др.). При этом 
необходимо выделить три теоретические позиции в трактовке 
образа. Радикальная гипотеза образов, представленная Б.Р. Бугельски, Р. Шепардом, П. Подгорным и др., трактует образ как 
способ кодирования, стратегию переработки информации, при 
этом переживание образа не является определяющей чертой его 
природы и функционирования [146, 260]. Согласно концептуальнопропозициональной гипотезе (Е. Андерсон, Г. Бауэр, З. Пилишин) 
мы можем переживать образ, но лежащая в его основе когнитивная 
компонента имеет не образную, а иную форму [260]. В концепции 
двоичного кодирования (А. Пайвио, Г. Бауэр, Л.Р. Брукс) используется термин «образ» в связи с объяснением феноменального содержания сознания квазисенсорной природы, представляя его как «…
репрезентацию в уме не присутствующего объекта или события…»1.

В психоаналитической концепции образы дуалистичны, явля
ются копиями влечений и инстинктов, связывающими человека 
с внутренним миром и транслирующими искаженные реалии действительности, представленные во внутреннем (бессознательном) 
мире человека (З. Фрейд). Связывая образы с ключевым понятием 
архетипа, Г. Юнг подчеркивает их символичность. Опознаваемые 
в нашем опыте и являемые образы-репрезентации исследователь 
называет сохраняемыми проекциями явлений и ситуаций реального мира, заполняющими все пространство культуры [226, 254].

Итак, «богатство» существующих дефиниций отражает многоас
пектность образной проблематики в зарубежных психологических 
теориях и в то же время не охватывает ее полностью.

В отличие от зарубежных исследователей, зона интересов оте
чественных ученых охватывает закономерности, связанные субъективными смыслами образа, особенности его построения и функционирования в контексте деятельности субъекта. К исследованию 
проблематики образа обращаются Б.Г. Ананьев, Л.М. Веккер, 

1 
Солсо Р. Когнитивная психология. СПб.: Питер, 2006. С. 327–328.

Н.А. Бернштейн, Л.С. Выготский, П.Я. Гальперин, В.П. Зинченко, 
А.В. Запорожец, А.Н. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн, В.Л. Ситников, 
С.Д. Смирнов, Б.М. Теплов и многие другие исследователи.

В работах В.Л. Ситникова подчеркиваются три подхода к пони
манию образа в отечественной психологии — «конкретно-перцептивный (образ выступает как некий промежуточный или конечный 
результат познавательной деятельности, как продукт восприятия, 
памяти мышления, воображения); расширительно-отражательный 
(образ рассматривается как многомерное психологическое образование (А.Н. Леонтьев), субъективная картина мира или его фрагментов, включающая самого субъекта, других людей, пространственное окружение и временную последовательность событий); 
социально-перцептивный (образ понимается как представление 
о социальных объектах и явлениях, включающих представление 
субъекта о самом себе)»1.

При этом, являясь одной из фундаментальных, категория образа 

остается труднодоступной для научного изучения. В науке подчеркивается «многообразность, многокритериальность, полимодальность, полифункциональность образов»2, образ совершенно органично допускает единство реального и идеального, достоверного 
и эфемерного, осознаваемого и интуитивно чувствуемого [200]. 
Сложности в изучении исследуемой проблематики связаны с двойственностью природы психического образа. Поэтому их разрешение 
обусловливает выбор методологической основы исследования, 
в рамках которой образ как «центральный элемент чувственного 
познания»3, возникающий в качестве результата отражения свойств 
предметов, в то же время предстает как социокультурная данность. 
В этом смысле В.А. Шкуратов отмечает, что «материал восприятия 
семиотизируется, превращается культурой в символы, аллегории, 
знаки — элементы языков»4.

Обобщая исследовательскую позицию В.А. Шкуратова, следует 

отметить роль социального контекста в формировании образа, 
расширении чувственного опыта человека и семиотизации восприятия [По цит. 1, c. 25]. Указанная динамика содержания 
образа играет большую роль для установления места и значения 

1 
Ситников В.Л. Психология образа ребенка (в сознании педагогического 
процесса): дис. … д-ра психол. наук. СПб., 2001. С. 15.

2 
Психологический словарь / под ред. В.В. Давыдова [и др.]. М., 1983. 
С. 223.

3 
Шкуратов В.А. Историческая психология. 2-е изд. М., 1997. С. 406–407. 
URL: http://www.myword.ru

4 
Там же. С. 409–411.

категории образа в системе психического отражения и усложняет 
определение его как самостоятельной единицы сознания. Данный 
аспект находит свое подтверждение во множественном спектре 
дефиниций «образа», предлагаемых различными исследователями (О.Е. Басканский, П.Я. Гальперин, А.А. Гостев, Б.Ф. Ломов, 
А.Н. Леонтьев, Д.А. Ошанин и др.).

Так, например, в рамках распространенного в отечественной 

психологии мнения, под образом, в широком смысле слова, следует понимать «…все психические отражения, в которых перед 
субъектом открываются предметы и отношения объективного 
мира»1…«образы… как многоуровневые, независимые, но взаимодействующие и взаимодополняющие, взаимоактивирующие кодирующие системы, формы репрезентации в памяти…»2. Иными 
словами, это собственно психическая реальность, самоочевидным 
аспектом которой является знание об окружающем мире, данное 
в форме ощущений, восприятий, представлений и мыслей [129, 
152].

Как следует из определений, в содержание данной категории 

входят конкретные и общие представления, а также абстрактные 
понятия. В то же время отсутствие ясности в отнесенности образа 
к определенным уровням отражения, согласно представлениям 
А.В. Запорожца, ведет к усложнению задачи по различению образов 
и других форм психического отражения [91, c. 377]. Необходимо отметить, что уже на уровне чувственного образа его формирование 
предполагает непосредственное «присутствие в сознании в качестве его амодальной, объективной схемы мира, которая может 
существовать в ткани любой модальности или в виде мнемических 
схем. Воспринимаемый мир — это форма существования схемы 
мира в той или иной модальности»3.

Заметим, что в отечественной психологии понятие схема («пер
цептивная схема») находит свое отражение в работах В.А. Барабанщикова и предстает как организующий каркас и смысловая основа 
восприятия, фиксирующая последовательность восприятия, упорядочивание и систематизацию воспринимаемого, предвосхищение 
ситуации, направленность активности субъекта в процессе его взаимодействия со средой [17,18]. При этом перцептивный образ выступает как «навязанный нашему уму извне»4 и представляет единство 

1 
Гальперин П.Я. Введение в психологию. М.: Директ-Медиа, 2008. С. 24.

2 
Гостев А.А. Образная сфера человека. М., 1992. С. 16–17.

3 
Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М.: Наука, 1980. С. 142–143.

4 
Сеченов И.М. Избранные произведения. М.: Изд-во АН СССР, 1952. Т. 1. 
С. 469.