Парадигмы в психологии: науковедческий анализ

ПАРАДИГМЫ 
В ПСИХОЛОГИИ

Науковедческий анализ

Издательство
«Институт психологии РАН»
Москва – 2012

Российская академия наук
Институт психологии

Ответственные редакторы:

А. Л. Журавлев,
Т. В. Корнилова,
А. В. Юревич

 УДК 159.9
 ББК 88
 
П 18

Парадигмы в психологии: науковедческий анализ / Отв. ред. 
А. Л. Журавлев, Т. В. Корнилова, А. В. Юревич. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. – 468 с. (Методология, теория 
и история психологии)

ISBN 978-5-9270-0251-1

П 18

© ФГБУН Институт психологии РАН, 2012

ISBN 978-5-9270-0251-1

 УДК 159.9
 ББК 88

В книге состояние и развитие психологического знания анализируются 
на основе понятия парадигмы, введенного Т. Куном и получившего 
широкое распространение в психологической науке. Рассматриваются 
также такие традиционно сопутствующие использованию данного понятия проблемы, как кризис психологии, научные революции в этой 
дисциплине и др. В фокусе внимания авторов находятся как наиболее 
общие психологические парадигмы, в первую очередь, естественнонаучная и гуманитарная, так и более частные формы парадигмальной 
организации психологического исследования.

Все права защищены.
Любое использование материалов данной книги полностью 
или частично без разрешения правообладателя запрещается 

Издание осуществлено при финансовой поддержке
Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ),
проект №12-03-16076д

Содержание

Введение  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .5

ЧАСТЬ I
ПАРАДИГМАЛЬНЫЕ МЕХАНИЗМЫ РАЗВИТИЯ
ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ

А. В. Юревич
Естественнонаучная и гуманитарная парадигмы в психологии  . . . . . . .13

М. С. Гусельцева
Парадигмы в психологии: историко-методологический анализ  . . . . . . 34

В. А. Мазилов
Парадигмы в психологии: от истории к современности. . . . . . . . . . . . . . .57

Т. В. Зеленкова
Соотношение общенаучных образцов современного знания
и неявные основания психологических парадигм. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .95

В. Е. Клочко
Парадигмальная динамика психологической науки
как процесс усложнения психологического мышления  . . . . . . . . . . . . . 106

В. А. Янчук
Парадигмальное многообразие как ресурс углубления
понимания психологической феноменологии  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 136

А. Л. Журавлев, Д. В. Ушаков
Теоретико-экспериментальная и практическая психологии:
две разные парадигмы?  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 158

Т. В. Корнилова
Принятие неопределенности как предпосылка развития
теоретической психологии  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 178

И. А. Мироненко
Кризис психологии – системный или локальный?. . . . . . . . . . . . . . . . . . .201

ЧАСТЬ II
ПАРАДИГМАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ
ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

А. Л. Журавлев, А. Б. Купрейченко
Парадигмальные изменения в психологических исследованиях
личности и группы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .217

Т. Д. Марцинковская
История и культура как парадигмы психологического знания  . . . . . . 240

И. Е. Гарбер

Социогуманитарная альтернатива
естественнонаучной парадигме . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 258

Н. С. Шадрин
Постнеклассическая рациональность
и гуманистическая парадигма в психологии  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .277

С. В. Маланов
Две альтернативные парадигмы
в научно ориентированной психологии. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 288

Н. П. Бусыгина
Качественные исследования в психологии
как вызов классическим методологиям  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 308

Л. Я. Дорфман
Эмпирическая парадигма в психологической науке. . . . . . . . . . . . . . . . 335

Е. Е. Соколова
Диалектическая логика С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева 
и логические основания «сетевой парадигмы»
современной психологии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 380

Е. Ю. Патяева
Парадигмы в психологии мотивации . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 404

В. И. Коннов
В поисках парадигмы: институционализация психологии науки  . . . . 443

Сведения об авторах  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 466

Т
ермин «парадигма», введенный в философскую методологию науки физиком по образованию Т. Куном, стал одним из наиболее 
популярных терминов и в психологии, что одновременно и симптоматично, и парадоксально. Симптоматично потому, что популярность и широкая распространенность этого термина и соответствующего понятия были во многом обусловлены неупорядоченностью 
психологического знания, сопровождающей психологическую науку с ее первых шагов и не устраненной шагами последующими, ее 
острейшей потребностью разобраться в самой себе и в своей истории, необходимостью выработки системы терминов, с помощью 
которой это можно было бы сделать, постоянным и достаточно болезненным соотнесением себя с наиболее «благополучными» – точными – науками и т. п.
Парадоксальность же данной ситуации не исчерпывается тем, 
что термин «парадигма» для психологии – не «свой», порожден 
не собственной, внутрипсихологической, а «чужой», внепсихологической рефлексией, привнесен в нее извне и к тому же оформился в результате осмысления Куном истории физики – науки, по всем 
своим ключевым характеристикам очень далекой от психологии. 
Элементы парадоксальности содержатся и в том, что по не вполне 
понятным причинам это понятие приобрело в психологии куда большую популярность, чем его потенциальные конкуренты, порожденные философской методологией науки, – понятия исследовательской 
программы (И. Лакатос), исследовательской традиции (Л. Лаудан), 
темы (Дж. Холтон) и др., с помощью которых с не меньшим успехом можно было бы анализировать историю психологической науки и происходящее в ней. Более того, они имели ряд преимуществ 
перед введенным Т. Куном понятием, особо существенных для психологии. При этом основная часть психологического сообщества 

Введение

соответствующих терминов просто не знает, видит историю психологии сквозь призму куновских понятий и часто находится в неведении относительно того, что сам Кун впоследствии отказался 
от ряда своих исходных утверждений, в результате чего ему приписывается им же опровергнутое. Показательно и то, что в психологии не «прижилось» и понятие дисциплинарной матрицы, введенное Куном в ответ на критику понятия парадигмы.
Описанная парадоксальность усугубляется тем, что, по мнению 
многих, психология как научная дисциплина имеет мало общего 
с анализировавшейся Куном физикой и вообще с естественными науками, и понятие парадигмы к ней вообще не применимо (т. е. очень 
популярным в психологии стало не применимое к ней понятие).
Эта парадоксальность становится совсем выходящей за пределы методологической толерантности в условиях, когда очень 
уважаемые и методологически мыслящие психологи утверждают, что ничего подобного куновским парадигмам в истории психологической науки никогда не наблюдалось: в ней не было ни научных революций, ни «аномалий», ни «нормальной науки», а ее 
методологическая рефлексия, облаченная в соответствующие понятия, – не что иное, как «платье голого короля», которое замечают 
лишь настроенные на самообман. Например, Т. Лихи* утверждает, 
что в психологическом сообществе не было переживания ни бихевиористской, ни когнитивистской революций, пока «книга Т. Куна 
его не предложила». По его мнению, многие психологи, окрыленные 
понятием революции, тут же ринулись эти революции совершать, 
т. е. соответствующая методологическая реальность была не столько открыта, сколько создана с помощью соответствующей системы 
понятий. Здесь уместны аналогии и с самосбывающимися пророчествами, и с марксизмом, который, как хорошо известно, проявил 
себя не только как теория, но и как «руководство к действию», породив реальность, которой в его отсутствие могло и не быть. Т. Лихи 
призывает «спасать психологию из прокрустова ложа куннианства», 
подчеркивая, что попытки втиснуть происходящее в ней в это ложе с помощью таких понятий, как, например, «тихая революция» 
или «перманентная революция», не порождает ничего, кроме терминологических абсурдов.
В целом же в отношении парадигмального статуса психологии 
сложились три основные позиции. Согласно первой, которой придерживался сам Т. Кун, психология представляет собой допарадигмальную дисциплину, в которой единая парадигма, способная интегри
* Leahey Thomas H. The Mythical Revolutions of American Psychology // 
American Psychologist. 1992. V. 47. № 2. P. 308–318.

ровать различные «психологии» в цельную науку, еще не сложилась, 
что и отличает ее от более развитых – естественных – наук. Согласно 
второй позиции, психология – это мультипарадигмальная наука, которая постоянно находится в том состоянии, которое Кун усматривал в естественных науках только при переживании ими научных 
революций, когда новая парадигма уже возникла, но еще не победила старую, и разные парадигмы временно сосуществуют. Третья 
позиция состоит в том, что психология характеризуется как внепарадигмальная научная дисциплина, к которой не применимы представления о парадигмальной логике развития науки, наработанные 
на материале изучения истории естественных наук, причем даже 
не более или менее близкой к ней биологии, а весьма далекой от нее 
физики. В данном случае парадоксальность парадигмального подхода к психологии особенно наглядна. Но и в рамках первой, а также второй позиции складывается далеко не «куновская» ситуация, 
поскольку как отсутствие парадигм, так и параллельное и при этом, 
как правило, достаточно мирное сосуществование нескольких парадигм существенно отличается от революционного ниспровержения в системе взаимоотношений двух парадигм, описанной Куном. 
В общем, для того чтобы разглядеть в истории и современном состоянии психологии хотя бы некоторое подобие описанного этим методологом применительно к физике, необходимо либо очень большое желание это сделать, либо весьма специфическое воображение.
Подавляющее большинство психологов не обнаруживают ни того, ни другого, совершая весьма волюнтаристскую операцию, – заимствуют у Куна ключевое понятие, ряд других терминов и некоторые элементы его концепции, не отвергая, но и не замечая или тихо 
игнорируя все остальное. В целом же в методологической рефлексии 
психологии доминирует вторая из трех описанных выше позиций. 
Психологи предпочитают считать свою науку мультипарадигмальной, что для них комфортно во многих отношениях. Это позволяет 
одновременно и применять к психологии куновские термины, и избегать тех ограничений, которые налагаются их исходными смыслами, и сопоставлять ее с другими, в том числе точными, науками, 
и считать ее «особой» научной дисциплиной, идущей своим собственным путем, и объявлять любое новое направление психологической мысли парадигмой, и т. п. Возможно, все подобные обстоятельства и обусловливают доминирование именно данной позиции 
относительно парадигмального статуса психологической науки.
Одновременно наблюдается и эрозия исходного смысла термина «парадигма», чему в немалой степени способствовал сам Кун, 
не определив введенное им понятие достаточно четко (его, в част

ности, обвиняли в создании «логического круга» – за определение 
парадигмы через научное сообщество, а научного сообщества – через парадигму). Уже в начале 1980-х годов насчитывалось несколько десятков пониманий этого термина, после чего их меньше, естественно, не стало. Психологи называют парадигмами и общие 
теории, и основные исследовательские направления, такие как бихевиоризм, когнитивизм, психоанализ, и более частные модели 
проведения исследований, и два основных «типа» психологии – естественнонаучную и гуманитарную, и модели экспериментального 
исследования, и многое другое. С некоторых пор этот термин проник в практическую психологию, где тоже используется для обозначения совершенно разных реалий, в частности, соперничающих 
в ней школ и направлений.
При этом психологи относятся к такому распылению смыслов 
термина «парадигма» далеко не однозначно. Одни сокрушаются 
по этому поводу, считая смысловую эрозию эквивалентной полной 
утрате смысла, другие видят в ней позитивные стороны, в частности, 
усиление эвристических возможностей термина за счет его применения к самым различным явлениям. Так или иначе, открытость 
термина «парадигма», во многом проистекающая из его исходной 
недоопределенности, несомненно, способствовала его экспансии, 
применению к самым разным реалиям и в самых различных областях. Но закономерно и то, что чрезмерность подобной экспансии 
порождает попытки ее упорядочить, например, путем выделения 
разных уровней парадигмальности: различения парадигм общих 
и частных, мировоззренческих, общенаучных, конкретно-научных 
и индивидуально-ситуативных, американской, западноевропейской 
и российской парадигм и т. п.
Следует отметить, что даже в отношении главенствующего 
в концепции научных революций термина «парадигма» наблюдаются «революционные» действия психологов, направленные на его 
ниспровержение и замену другими понятиями, такими как «исследовательская традиция», «темата», «социодигма», «синтагма» 
и др. Помимо некоторой утомленности от вездесущего куновского 
термина, стремления к новизне и, в частности, к обновлению терминологического аппарата психологии, помимо желания многих 
методологов ввести свой собственный термин и других подобных 
обстоятельств скорее психологического, нежели методологического характера, – за подобными попытками стоит неудовлетворенность этим термином и сопряженными с ним традициями. В частности, нередко отмечается его недостаточная «социологичность», 
его отнесенность преимущественно к когнитивному полю науки 

и недостаточные возможности для описания происходящих в ней 
социальных процессов. Предпринимаются попытки «социологизировать» (и «психологизировать») центральный термин методологического самоанализа психологии, придать ему бóльшую социальную отнесенность.
Перечисленные и другие подобные тенденции свидетельствуют о том, что один из наиболее «старых» терминов этого самоанализа не только не списан в тираж, но по-прежнему остается опорным, играя ключевую роль в наиболее «горячих точках» развития 
психологического знания. Более того, он находится в центре ряда 
новых методологических тенденций, а во многом и порождает их, 
действительно зарекомендовывая себя в качестве одного из наиболее эвристичных, причем не только на уровне общей методологии, но и исследовательской практики, методологических понятий. 
Данная ситуация определяет задачи настоящей книги, из которых, 
при всем их многообразии, можно выделить две основные: 1) анализ 
исторической судьбы и современного статуса термина «парадигма» 
в психологии, 2) осмысление истории и современного состояния 
психологии сквозь призму этого термина, а также его возможных 
альтернатив.
Книга представляет собой сборник статей, в которых представлены разные точки зрения на происходящее в психологии, а также 
различные понимания парадигм, неизбежные в условиях эрозии 
данного термина. Ее ответственные редакторы выражают надежду, 
что книга будет интересна не только тем, кто осмысливает историю 
психологии в терминах парадигм, но и всем, кто интересуется методологическими тенденциями в этой науке. Как ни странно, книга 
обладает новизной. Странно потому, что и парадигмальный анализ 
психологии далеко не нов, и научных статей на эту тему написано, 
в том числе и отечественными авторами, предостаточно. Однако 
собственно книг парадигмам в психологии посвящено не было, хотя, по мнению авторов, они давно этого заслуживают.

А. Л. Журавлев,
Т. В. Корнилова,
А. В. Юревич

Часть 1

ПАРАДИГМАЛЬНЫЕ МЕХАНИЗМЫ 
РАЗВИТИЯ
ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ