Пространство отношений. Гуманитарные аспекты психотерапии

Институт Гештальт-Терапии 
и Консультирования  
(МИГТиК)

БИБЛИОТЕКА ПСИХОТЕРАПЕВТА

ПРОСТРАНСТВО ОТНОШЕНИЙ

Гуманитарные аспекты 
психотерапии

Москва
Институт общегуманитарных исследований
МИГТиК

2016

Электронное издание

УДК 615.8
ББК 53.57
Н23

Н23
Немиринский, О. В.

Пространство отношений. Гуманитарные аспекты психотерапии 
[Электронный ресурс] : сборник статей / Ред.-сост. О. В. Немиринский. — 
Эл. изд. — Электрон. текстовые дан. (1 файл pdf : 258 с.). — М. : Институт 
общегуманитарных исследований ; МИГТиК, 2016. — (Библиотека психотерапевта). — Систем. требования: Adobe Reader XI либо Adobe Digital 
Editions 4.5 ; экран 10".

ISBN 978-5-94193-870-4
Данная книга является сборником статей сотрудников Московского института гештальт-терапии и консультирования с 2002 по 2015 год, посвященных 
гуманитарным аспектам психотерапии вообще и гештальт-терапии в частности. 
В ней рассматриваются такие вопросы как соотнесение гештальт-терапии и философской концепции диалога Мартина Бубера, являющейся весьма важной 
частью мировоззрения многих психотерапевтов, проблема природы страстей и 
их роли в жизни человека, отношения между психотерапией и искусством. 
Последний вопрос обсуждается во многихстатьях, причем не столько в контексте арт-терапии (хотя в книге можно найти описания терапевтической работы 
с привлечениемтеатральных и других техник), сколько в контексте анализа 
принципиальной общности психотерапии и искусства, общности построения 
произведения искусства и терапевтической сессии, рассмотрения психотерапевтических жанров, обсуждения эстетическойосновы психотерапевтической 
работы. Можно сказать, что тематика этого сборника во многом отражает уникальную специфику Московского института гештальт-терапии и консультирования в развитии теории и практики психотерапии.

УДК 615.8
ББК 53.57

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: Пространство отношений. Гуманитарные аспекты психотерапии  :  сборник статей  /  Ред.-сост.  О. В. Немиринский. — М. : Институт общегуманитарных исследований ; МИГТиК, 2015. — (Библиотека 
психотерапевта). — 256 с. — ISBN 978-5-88230-314-2.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-94193-870-4
© Оформление, Институт общегуманитарных  
исследований, 2015

содержание

предисловие
6

пространство диалога
Олег Немиринский. Стыд и диалог (2006) 
8
Борис Зелексон. Понятие «страсти» в различных 
психотерапевтических направлениях (2007) 
19
Ирина Захарян. Страсти в терапии.  
«В вас есть что-то еще» (2007)
30
Олег Немиринский. Страсть и диалог (2007) 
52

психотерапия и искусство
Ирина Захарян. Психотерапия. 
Между наукой и искусством (2002)
74
Ирина Захарян. В жанре клиента (2004) 
88
Ирина Булюбаш.С трех нот…или мелодия жанра (2007) 101
Ирина Булюбаш. Per metaphor ad experience.  
Работа с метафорой в гештальт-подходе (2006) 
140
Олег Немиринский. О психотерапии и поэзии (2006-2009) 162
Олег Немиринский. Проживание парадокса  
как способ обогащения отношений (2008) 
176
Ирина Булюбаш. Игрушки для взрослых: использование 
игрушек в терапевтической работе (2011) 
196
Ирина Захарян. Эстетические качества  
терапевтической работы (2015) 
215

Информация об авторах 
248 
МИГТиК — информация 
249

предисловие

«Чем шире горизонты опыта и образования, тем 
лучше могут работать терапевты с разными людьми. 
Я… невысокого мнения о распространенных сегодня 
специализациях: научиться всем возможным техникам 
для сундучка с трюками — это не то, что я считаю 
хорошим образованием. В психологических кругах мне не 
хватает сегодня личностей, интересующихся искусством, 
литературой, историей или антропологией. Сегодня 
больше востребована специализация. Специализирование 
происходит слишком рано и недостаточно поддержано 
общим образованием».
Лора Перлз

«Здесь и теперь. Ни взад и ни вперед…»
Ироническое однопсишие Дмитрия Леонтьева
Б
удучи тренером и супервизором психотерапевтов, я часто наблюдаю, как мои коллеги входят в профессию, как осуществляют 
первые волнующие попытки поработать. Часто вижу, как тревожно 
им начинать, как они боятся… кстати, чего боятся? Чаще всего они 
боятся быть неуспешными. Конечно, это понятно. Но терапевту, 
который только стремится быть успешным, на мой взгляд, должно 
быть очень трудно работать. Трудно, если он не опирается на чтото еще. Это «что-то еще» так или иначе относится к области мировоззрения. Это и ценностные ориентиры терапевта… (Например, 
вера в то, что если я буду честен с собой, то это куда-то меня в моем 
понимании клиента выведет. Или подлинное, не-интроективное 
убеждение в том, что я в терапии в первую очередь не для того, 
чтобы быть успешным, а для того, чтобы быть для другого…) Это 
и понимание того, что такое психотерапия в контексте продолжающейся истории культуры. Того, что для меня психотерапия в антропологическом, культурном, духовном, эстетическом контекстах. 
Если это все для вас не важно, а важно лишь то, как следует изме

Гуманитарные аспекты психотерапии

нить тактику работы в зависимости от того, каких — пограничных 
или нарциссических — тенденций больше в данном клиенте, то вы 
можете стать неплохими ремесленниками, но мастера в нашей профессии получаются из личностей масштабных, имеющих цельное 
мировоззрение. Поэтому, чтобы быть успешными, недостаточно 
стремиться к успеху. Должно быть что-то еще, и возможно, более 
весомое, чем стремление к достижениям.
Я не буду кратко пересказывать содержание представленных в 
этом сборнике статей. Многие из них достаточно поэтичны, чтобы, презрев чувство юмора, заниматься их пересказом. Скажу 
лишь, что опять, как и в предыдущем сборнике статей сотрудников 
МИГТиК «Симптом и контакт. Клинические аспекты гештальт-терапии», внутри разделов статьи расположены более или менее по 
хронологическому принципу, чтобы дать читателю возможность 
проследить развитие идей в нашем сообществе. Первый раздел посвящен соотношению гештальт-терапии и философской концепции диалога Мартина Бубера, а также проблеме страстей — одной 
из важнейших проблем гуманитарного знания, почти не освещенной в психотерапевтической литературе. Второй раздел в широком смысле касается соотнесения психотерапии и искусства. Здесь 
есть и концептуальные работы, осмысливающие принципиальную 
общность этих двух видов человеческой деятельности, и изящные 
описания терапевтической работы, строящейся по канонам произведения искусства (например, «Игрушки для взрослых»). Надеюсь, 
что путешествие читателя по этой книге будет не только полезным, 
как это случается с научной литературой, но и радостным, и, может 
быть, пробудит разнообразные, в том числе и эстетические чувства.

Олег Немиринский, март 2015.

пространство диалоГа

Олег Немиринский

стыд и диалоГ (2004)1
Г
ештальт-терапия имеет хорошо разработанную и внутренне
гармоничную теорию. Так как вы не возражаете, то я продолжу. 
Феноменологический метод, теория поля, теория диалога являются основными принципами нашего подхода (Резник, 1995). Это 
звучит внушительно, и гештальт-терапевты склонны не обращать 
внимания на то, что отдельные части теории могут противоречить 
друг другу. Здесь я хотел бы сказать несколько слов о противоречии 
между теорией поля (см.: Перлз, Гудман,2001) и диалогической точкой зрения.
Концепция поля организм/среда, как указывает Жан-Мари Робин, описывает взаимодействие «между субъектом и тем, что не 
является субъектом. Здесь организм выступает как организующий 
принцип, основной элемент, а окружающая среда является другой 
частью поля, причем сам организм включен в это поле» (Робин, 
1994).
Теория диалога описывает нечто отличное, а именно взаимодействие между двумя субъектами.
Если мы придерживаемся диалогической точки зрения, то мы 
не можем основываться на понятиях «организм» и «окружающая 
среда». «Среда» не имеет границ и, следовательно, не может быть 
субъектом. Эта терминологическая пара — организм и окружающая среда — весьма полезна для анализа процесса организмической саморегуляции, но диалогическая точка зрения описывает 

1 Лекция, прочитанная на VIII-й конференции Европейской Ассоциации Гештальт 
Терапии (EAGT) в Праге, сентябрь 2004. Опубликовано в журнале «Гештальт гештальтов. Евро-Азиатский вестник гештальт-терапии», 2006, № 2 и в International 
Gestalt Journal, 2006, № 2.

Пространство диалога

скорее взаимодействие между человеком и миром. И мир в этом 
случае рассматривается в качестве другого субъекта. (Для избежания терминологической путаницы: здесь игнорируется противопоставление субъекта и целостной личности, а акцент делается на 
противопоставлении диалогической (субъект — субъектной) и монологической (субъект — объектной) ситуации.)
Итак, речь идет о концепции Я — Оно и Я — Ты отношений 
Мартина Бубера. (Бубер,1995). В русле этой концепции поведение 
человека всегда должно рассматриваться в двух контекстах — в 
диалогическом аспекте (Я — Ты) и в аспекте саморегуляции (Я — 
Оно). Диалогические отношения предполагают взаимное уважение 
к уникальности другого и интерес к его непредсказуемой активности. Феноменологическим признаком диалога, как отмечает Мартин Бубер, является присутствие удивления перед лицом инаковости другого человека. Диалог касается того, что происходит между 
людьми, а не внутри них или с ними, и определенно не может быть 
описан в терминах организма и окружающей среды.
Вам может показаться, что это чисто философская или терминологическая дискуссия, не имеющая отношения к нашей терапевтической практике. Но существуют явления, которые в принципе не 
могут быть адекватно осмыслены вне диалогического контекста. Я 
хотел бы подробнее остановиться на одном из таких явлений, — на 
феномене стыда.
В течение многих лет гештальт-терапевты, подобно классическому носителю нарцистических тенденций, более или менее игнорировали переживание стыда. Чуть больше десяти лет назад они 
открыли это чувство и начали им интенсивно интересоваться. Что 
же, выглядит как терапевтический прогресс… Но каково же понимание стыда современными гештальт-теоретиками?
Возможно, многие из вас читали впечатляющую книгу «Голоса 
стыда» (“Voices of Shame”) под редакцией Роберта Ли и Гордона Вилера, вышедшую в 1996 году? Что мы там видим?
Во-первых, значение понятия «стыд» становится чрезвычайно 
широким. Роберт Ли называет в качестве вариаций стыда «робость, 
смущение, унижение, низкое самоуважение, ощущение себя смешным или глупым, дискомфорт, состояние замешательства, ощущение позора, бесчестия, низости, оскорбленности, деградации, застенчивости, обескураженности, вины» и так далее. (Простите, я 

10

ПРОСТРАНСТВО ОТНОШЕНИЙ

слегка сократил этот список!) Р.Ли продолжает: «Стыд живет в нас 
как часть нашего совокупного опыта, возможно, в таких формах 
как мягкое смущение, робость, разочарование или хуже». Я прошу 
вас обратить внимание на это «или хуже», потому что другая особенность господствующей интерпретации стыда состоит в очевидно негативной оценке этого чувства. Гордон Вилер, солидаризуясь с 
Гершеном Кауфманом, приводит длинную цитату из него:
«Стыд сам по себе является входом в самость (self). Это аффект 
унижения, поражения, греха, неполноценности и отчуждения. 
Никакой другой аффект не находится так близко к переживаемой 
самости. Ничто не является настолько центральным для чувства 
идентичности. Стыд переживается как внутренняя мука, как болезнь души. Это наиболее острое переживание самости самостью 
(“experience of the self by the self”), в форме ли унижения, или трусости, или ощущения неудачи в том, чтобы успешно справиться с 
жизненным вызовом. Стыд это рана, чувствуемая изнутри, отделяющая нас от самих себя и друг от друга. Стыд это аффект, являющийся источником многих сложных нарушений: депрессии, отчуждения, изолирующего одиночества, параноидных и шизоидных 
явлений, компульсивных расстройств, расщепления, перфекционизма, глубокого чувства неполноценности, неадекватности или 
несостоятельности, так называемых пограничных и нарцистических расстройств. Корни всех этих явлений лежат в стыде… Все они 
связаны со значительной межличностной несостоятельностью» 
(Lee, Wheeler, 1996, pp. 45 — 47).
Надеюсь, уже достаточно страшно… Стыд выглядит огромным 
чудовищем, поедающим самости.
На мой взгляд, тайна стыда может оказаться более простой и 
куда менее пугающей.
Позвольте напомнить, что феноменологически стыд переживается как ощущение себя видимым, ощущение того, что на меня 
смотрят и видят, импульс к тому, чтобы съежиться и желание «провалиться сквозь землю», чтобы не быть видимым. Если вы осмелитесь на терапевтический эксперимент, поощряя вашего клиента 
сознавать, что он видим, и рискнуть встретиться с направленными 
на него взглядами, вы скорее всего увидите как чувство стыда сменяется чувством смущения. Стыд по сути есть лишь ретрофлексия 
смущения. Что же касается смущения, то оно появляется в тот мо

Пространство диалога

мент, когда человек начинает сознавать, что не только он смотрит 
на мир и воспринимает его, но и мир смотрит и воспринимает его. 
В «окружающей среде» обнаруживается Другой Человек; чувство 
смущения есть трепет, охватывающий человека при обнаружении в «поле» другого субъекта. Перефразируя Кауфмана (cf.: Lee, 
Wheeler (eds.), 1996), мы можем сказать, что смущение это «вход» в 
инкаунтер. Оно маркирует момент перехода от субъект — объектного к субъект — субъектному взаимодействию. Когда я воспринимаю окружающий мир как объект, я не чувствую ни смущения, 
ни стыда. Когда я начинаю сознавать, что другой человек во всей 
полноте своего присутствия находится передо мной, когда я переживаю реальную грандиозность другого (не воображаемую, а реальную грандиозность его присутствия), я испытываю потрясение 
своих границ и чувствую смущение. Если мне не удается остаться 
в этой ситуации и пережить волнение начинающейся Встречи, то 
я трансформирую (ретрофлексирую) это чувство в стыд. Диалогическая (субъект — субъектная) структура разрушается, но вместо 
обратного превращения окружающего мира в объект (что, кстати, 
тоже случается при прерывании смущения) в случае стыда я превращаю в объект себя. 
Таким образом, стыд это разрушение возможности диалога, разрушение встречи с другим посредством обращения на себя.
Когда мы наблюдаем пластичный ритм сближения, обращение 
фокуса внимания на себя выполняет контролирующую, тестирующую функцию в начале этого процесса. (В конце концов, мои побуждения могут быть в самом деле неуместными для другого человека в данную минуту его жизни!). Но когда это обращение является 
резким толчком в ходе нарастания близости, оно приобретает роль 
разрушителя интимности. 
Позвольте мне вернуться к обсуждению различий в понимании 
стыда. Теоретики стыда интерпретируют это явление как результат само-отвержения (self-rejection). Но если основываться не на 
линейной логике причинно-следственных связей, а на исследовании роли явления в динамике субъект — субъектных отношений, 
то мы увидим, что само само-отвержение (или, наоборот, раздутая 
гордость) является средством прерывания процесса сближения. 
Если смущение — это трепет прикосновения к другому человеку, 
то стыд — это отступление, и само-отвержение является средством