Интеллигентное бревно

А.П. Чехов

ИНТЕЛЛИГЕНТНОЕ 

БРЕВНО

Москва

ИНФРА-М

2013

УДК 822
ББК 84 (2 Рос=Рус)
Ч 56

Чехов А.П.
Интеллигентное бревно. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 6 с. –

(Библиотека русской классики).

ISBN 978-5-16-007140-4
© Оформление. ИНФРА-М, 2013

Подписано в печать 25.12.2012. Формат 60x88/16. 

Гарнитура Newton. Бумага офсетная.

Усл. печ. л. 15,0. Уч.изд. л. 18,72.

Тираж 5000 экз. Заказ №

Цена свободная.

«Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 3800540, 3800543. Факс: (495) 3639212

E-mail: books@infra-m.ru
http://www.infra-m.ru

ИНТЕЛЛИГЕНТНОЕ БРЕВНО

Архип Елисеич Помоев, отставной корнет, надел очки, нахму
рился и прочел: "Мировой судья ...округа ...участка приглашает вас 
и т. д. и т. д. в качестве обвиняемого по делу об оскорблении действием крестьянина Григория Власова... Мировой судья П. Шестикрылов". 

- Это от кого же? - поднял глаза Помоев на рассыльного. 
- От г. мирового судьи-с, Петра Сергеича-с... Шестикрылова-с... 
- Гм... От Петра Сергеича? Зачем же это он меня приглашает? 
- Должно, на суд... Там написано-с... 
Помоев прочел еще раз повестку, поглядел с удивлением на 

рассыльного и пожал плечами...

- Псс... в качестве обвиняемого... Забавник этот Петр Сергеич! 

Ну ладно, скажи: хорошо! Пусть только фриштик получше приготовит... Скажи: буду! Наталье Егоровне и деточкам кланяйся! 

Помоев расписался и отправился в комнату, где жил брат его 

жены поручик Ниткин, приехавший к нему в отпуск. 

- Посмотри-кася, какую цидулу мне Петька Шестикрылов при
слал, - сказал он, подавая Ниткину повестку. - К себе в четверг зовет... Поедешь со мной? 

- Да он тебя не в гости зовет, - сказал Ниткин, прочитав повест
ку. Он вызывает тебя на суд в качестве обвиняемого... Судить тебя 
будет... 

- Меня-то? Псс... Молоко у него на губах еще не обсохло, чтоб 

меня судить... Мелко плавает... Это он так, в шутку... 

- Вовсе не в шутку! Не понимаешь ты, что ли? Тут ясно сказа
но: в оскорблении действием... Ты Гришку побил, вот и суд. 

- Чудак ты, ей-богу! Да как же он может меня судить, ежели мы 

с ним, можно сказать, друзья? Какой он мне судья, ежели мы вместе и в карты играли, и пили, и чёрт знает чего только ни делали? 
И какой он судья? Ха-ха! Петька - судья! Ха-ха! 

- Смейся, смейся, а вот он как засадит тебя, не по дружбе, а на 

основании законов, под арест, так не до смеха будет! 

- Ты очумел, брат! Какое тут основание законов, ежели он у ме
ня Ваню крестил? Поедем к нему в четверг, вот и увидишь, какие 
там законы... 

- А я тебе советовал бы вовсе не ездить, а то и себя и его в не
ловкое положение поставишь... Пусть решает заочно... 

- Нет, зачем заочно? Поеду, погляжу, как это он судить будет... 

Любопытно поглядеть, какой из Петьки судья вышел... Кстати же 
давно у него не был... неловко... 

В четверг Помоев отправился с Ниткиным к Шестикрылову. 

Мирового застали они в камере за разбирательством. 

- Здорово, Петюха! - сказал Помоев, подходя к судейскому сто
лу и подавая руку. - Судишь помаленьку? Крючкотворствуешь? 
Суди, суди... я погожу, погляжу... Это, рекомендую, брат моей жены... Жена здорова? 

- Да... здорова... Посидите там... в публике... 
Пробормотавши это, судья покраснел. Вообще начинающие су
дьи всегда конфузятся, когда видят в своей камере знакомых; когда же им приходится судить знакомых, то они делают впечатление людей, проваливающихся от конфуза сквозь землю. Помоев 
отошел от стола и сел на передней скамье рядом с Ниткиным. 

- Важности-то сколько у бестии! - зашептал он на ухо Ниткину. 

- Не узнаешь! И не улыбнется! В золотой цепи! Фу ты, ну ты! 
Словно и не он у меня на кухне сонную Агашку чернилами разрисовал. Потеха! Да нешто такие люди могут судить? Я тебя спрашиваю: могут такие люди судить? Тут нужен человек, который с 
чинами, солидный... чтоб, знаешь, страх внушал, а то посадили 
какого-то и - на, суди! Хе-хе... 

- Григорий Власов! - вызвал мировой. - Господин Помоев! 
Помоев улыбнулся и подошел к столу. Из публики вылез малый 

в поношенном сюртуке с высокой тальей, в полосатых брючках, 
надетых в короткие рыжие голенища, и стал рядом с Помоевым. 

- Г-н Помоев! - начал мировой, потупя глаза. - Вы обвиняетесь в 

том, что-о-о... оскорбили действием вашего служащего... вот Григория Власова. Признаете вы себя виновным? 

- Еще бы! Да ты давно таким серьезным стал? Хе-хе... 
- Не признаете? - перебил его судья, ерзая от конфуза на стуле. 

Власов, расскажите, как было дело! 

- Очень просто-с! Я у них, изволите ли видеть, в лакеях состоял, 

в рассуждении, как бы камельдинер... Известно, наша должность 
каторжная, ваше в-е... Они сами встают в девятом часу, а ты будь 
на ногах чуть свет... Бог их знает, наденут ли они сапоги, или щиблеты, или, может, целый день в туфлях проходят, но ты всё чисть: 
и сапоги, и щиблеты, и ботинки... Хорошо-с... Зовут это они меня 
утром одеваться. Я, известно, пошел... Надел на них сорочку, надел 
брючки, сапожки... всё, как надо... Начал надевать жилет... Вот они 
и говорят: "Подай, Гришка, гребенку. Она, говорят, в боковом 
кармане в сюртучке". Хорошо-с... Роюсь я это в боковом кармане, 
а гребенку словно чёрт слопал - нету! Рылся-рылся и говорю: "Да 
тут нет гребенки, Архип Елисеич!" Они нахмурились, подошли к 
сюртуку и достали оттуда гребенку, но не из бокового кармана, как 
велели, а из переднего. "А это же что? Не гребенка?" - говорят, да 

тык меня в нос гребенкой. Так всеми зубцами и прошлись по носу. 
Целый день потом кровь из носу шла. Сами изволите видеть, весь 
нос распухши... У меня свидетели есть. Все видели. 

- Что вы скажете в свое оправдание? - поднял мировой глаза на 

Помоева. 

Помоев поглядел вопросительно на судью, потом на Гришку, 

опять на судью и побагровел. 

- Как я должен это понимать? - пробормотал он. - За насмешку? 
- Тут никакой над вами насмешки нет-с, - заметил Гришка, - а 

вам по чистой совести. Не давайте воли рукам. 

- Молчи! - застучал Помоев палкой о пол. - Дурак! Шваль! 
Мировой быстро снял цепь, выскочил из-за стола и побежал к 

себе в канцелярию. 

- Прерываю заседание на пять минут! - крикнул он по дороге. 
Помоев пошел за ним. 
- Послушай, - начал мировой, всплескивая руками, - скандал ты 

мне устроить хочешь, что ли? Или тебе приятно слушать, как твои 
же кухарки да лакеи в своих показаниях будут тебя чистить, осла 
этакого? Зачем ты приехал? Без тебя я не мог дела решить, что ли? 

- Я же у него и виноват! - растопырил руки Помоев. - Сам коме
дию эту устроил и на меня же сердится! Посади этого Гришку под 
арест, и... и всё! 

- Гришку под арест! Тьфу! Каким дураком был ты, таким и ос
тался! Ну, как же это можно Гришку под арест! 

- Посади, вот и всё! Не меня же сажать! 
- Прежние времена теперь, что ли? Гришку он побил и Гришку 

же под арест! Удивительная логика! Да ты имеешь какое-нибудь 
понятие о теперешнем судопроизводстве? 

- Отродясь я не судился и судьей не был, а так я понимаю, что 

явись ко мне с жалобой на тебя этот самый Гришка, я так бы его с 
лестницы спустил, что и внукам запретил бы жаловаться, а не то, 
чтобы еще позволять ему замечания свои хамские делать. Скажи 
просто, что насмеяться хочешь, прыть свою показать... вот и всё! 
Жена, как прочла повестку да как увидала, что ты всем кухаркам и 
скотницам повестки прислал, удивилась. Не ожидала она от тебя 
таких штук. Нельзя так, Петя! Так друзья не делают. 

- Но пойми же ты мое положение! 
И Шестикрылов принялся объяснять Помоеву свое положение. 
- Ты посиди здесь, - кончил он, - а я пойду и заочно решу. Ради 

бога не выходи! Со своими допотопными понятиями, ты такое 
ляпнешь там, что, чего доброго, придется протокол составлять. 

Шестикрылов пошел в камеру и занялся разбирательством. По
моев, сидя в канцелярии за одним из столиков и перечитывая от 

нечего делать свежеизготовленные исполнительные листы, слышал, как мировой склонял Гришку к миру. Гришка долго топорщился, но наконец согласился, потребовав за обиду десять рублей. 

- Ну, слава богу! - сказал Шестикрылов, входя по прочтении 

приговора в канцелярию. - Спасибо, что дело так кончилось... 
Словно тысяча пудов с плеч свалилась. Заплатишь ты Гришке 10 
рублей и можешь быть покоен. 

- Я Гришке... десять... рублей?! - обомлел Помоев. - Да ты в 

уме?.. 

- Ну, да ладно, ладно, я за тебя заплачу, - махнул рукой Шести
крылов, поморщившись. - Я и сто рублей готов дать, только чтоб 
не заводить неудовольствий. И не дай бог знакомых судить. Лучше, брат, чем Гришек бить, приезжай всякий раз ко мне и лупи меня! Это в тысячу раз легче. Пойдем к Наташе есть! 

Через десять минут приятели сидели в апартаментах мирового и 

завтракали жареными карасями. 

- Ну хорошо, - начал Помоев, выпивая третью, - ты Гришке 10 

рублей присудил, а на сколько же ты его в арестантскую упек? 

- Я его не упекал. За что же его? 
- Как за что? - вытаращил глаза Помоев. - А за то, чтоб жалобы 

не подавал! Нешто он смеет на меня жалобы подавать? 

Мировой и Ниткин принялись объяснять Помоеву, но он не по
нимал и стоял на своем. 

- Что ни говори, а не годится Петька в судьи!-вздохнул он, бе
седуя с Ниткиным на обратном пути. - Человек он добрый, образованный, услужливый такой, но!.. не годится! Не умеет понастоящему судить... Хоть жалко, а придется его на следующее 
трехлетье забастовать! Придется!..