Кулачье гнездо

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

КУЛАЧЬЕ ГНЕЗДО 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

КУЛАЧЬЕ ГНЕЗДО 

Вокруг заброшенной барской усадьбы средней руки группируется десятка два деревянных, на живую нитку состроенных 
дач. На самой высокой и видной из них синеет вывеска «Трактир» и золотится на солнце нарисованный самовар. Вперемежку с 
красными крышами дач там и сям уныло выглядывают похилившиеся и поросшие ржавым мохом крыши барских конюшен, 
оранжерей и амбаров. 
Майский полдень. В воздухе пахнет постными щами и самоварною гарью. Управляющий Кузьма Федоров, высокий пожилой 
мужик в рубахе навыпуск и в сапогах гармоникой, ходит около 
дач и показывает их дачникам–нанимателям. На лице его написаны тупая лень и равнодушие: будут ли наниматели или нет, для 
него решительно всё равно. За ним шагают трое: рыжий господин 
в форме инженера–путейца, тощая дама в интересном положении 
и девочка–гимназистка. 
– Какие, однако, у вас дорогие дачи, – морщится инженер. – 
Всё в четыреста да в триста рублей... ужасно! Вы покажите нам 
что–нибудь подешевле. 
– Есть и подешевле... Из дешевых только две остались... Пожалуйте! 
Федоров ведет нанимателей через барский сад. Тут торчат пни 
да редеет жиденький ельник; уцелело одно только высокое дерево – это стройный старик тополь, пощаженный топором словно 
для того только, чтобы оплакивать несчастную судьбу своих 
сверстников. От каменной ограды, беседок и гротов остались одни только следы в виде разбросанных кирпичей, известки и 
гниющих бревен. 
– Как всё запущено! – говорит инженер, с грустью поглядывая 
на следы минувшей роскоши. – А где теперь ваш барин живет? 
– Они не барин, а из купцов. В городе меблированные комнаты содержат... Пожалте–с! 
Наниматели нагибаются и входят в маленькое каменное 
строение с тремя решетчатыми, словно острожными, окошечками. Их обдает сыростью и запахом гнили. В домике одна квадратная комнатка, переделенная новой тесовой перегородкой на 
две. Инженер щурит глаза на темные стены и читает на одной из 
них карандашную надпись: «В сей обители мертвых заполучил 

2 

меланхолию и покушался на самоубийство поручик Фильдекосов». 
– Здесь, ваше благородие, нельзя в шапке стоять, – обращается 
Федоров к инженеру. 
– Почему? 
– Нельзя–с. Здесь был склеп, господ хоронили. Ежели которую 
приподнять доску и под пол поглядеть, то гробы видать. 
– Какие новости! – ужасается тощая дама. – Не говоря уж о 
сырости, тут от одной мнительности умрешь! Не желаю жить с 
мертвецами! 
– Мертвецы, барыня, не тронут–с. Не бродяги какие–нибудь 
похоронены, а ваш же брат – господа. Прошлым летом здесь, в 
этом самом склепе, господин военный Фильдекосов жили и остались вполне довольны. Обещались и в этом году приехать, да вот 
что–то не едут. 
– Он на самоубийство покушался? – спросил инженер, вспомнив о надписи на стене. 
– А вы откуда знаете? Действительно, это было, сударь. И из–
за чего–то вся канитель вышла! Не знал он, что тут под полом, 
царствие им небесное, покойники лежат, ну и вздумал, значит, 
раз ночью под половицу четверть водки спрятать. Поднял эту 
доску, да как увидал, что там гробы стоят, очумел. Выбежал наружу и давай выть. Всех дачников в сумление ввел. Потом чахнуть начал. Выехать не на что, а жить страшно. Под конец, сударь, не вытерпел, руку на себя наложил. Мое то счастье, что я с 
него вперед за дачу сто рублей взял, а то так бы и уехал, пожалуй, 
от перепугу. Пока лежал да лечился, попривык... ничего... Опять 
обещался приехать: «Я, говорит, такие приключения смерть как 
люблю!» Чудак! 
– Нет, уж вы нам другую дачу покажите. 
– Извольте–с. Еще одна есть, только похуже–с. 
Кузьма ведет дачников в сторону от усадьбы, к месту, где высится оборванная клуня... За клуней блестит поросший травою 
пруд и темнеют господские сараи. 
– Здесь можно рыбу ловить? – спрашивает инженер. 
– Сколько угодно–с... Пять рублей за сезон заплатите и ловите 
себе на здоровье. То есть удочкой в реке можно, а ежели пожелаете в пруду карасей ловить, то тут особая плата. 
– Рыба пустяки, – замечает дама, – и без нее можно обойтись. 
А вот насчет провизии. Крестьяне носят сюда молоко? 

3 

– Крестьянам сюда не велено ходить, сударыня. Дачники провизию обязаны у нас на ферме забирать. Такое уж условие делаем. Мы не дорого берем–с. Молоко четвертак за пару, яйца, как 
обыкновенно, три гривенника за десяток, масло полтинник... Зелень и овощь разную тоже у нас должны забирать. 
– Гм... А грибы у вас есть где собирать? 
– Ежели лето дождливое, то и гриб бывает. Собирать можно. 
Взнесете за сезон шесть рублей с человека и собирайте не только 
грибы, по даже и ягоды. Это можно–с. К нашему лесу дорога 
идет через речку. Желаете – в брод пойдете, не желаете – идите 
через лавы. Всего пятачок стоит через лавы перейтить. Туда пятачок и оттеда пятачок. А ежели которые господа желают охотиться, ружьем побаловаться, то наш хозяин не прекословит. 
Стреляй сколько хочешь, только фитанцию при себе имей, что ты 
десять рублей заплатил. И купанье у нас чудесное. Берег чистенький, на дне песок, глубина всякая: и по колено, и по шею. 
Мы не стесняем. За раз пятачок, а ежели за сезон, то четыре с 
полтиной. Хоть целый день в воде сиди! 
– А соловьи у вас поют? – спрашивает девочка. 
– Намеднись за рекой пел один, да сынишка мой поймал, трактирщику продал. Пожалте–с! 
Кузьма вводит нанимателей в ветхий сарайчик с новыми окнами. Внутри сарайчик разделен перегородками на три каморки. 
В двух каморках стоят пустые закрома. 
– Нет, куда же тут жить! – заявляет тощая дама, брезгливо оглядывая мрачные стены и закрома. – Это сарай, а не дача. И 
смотреть нечего, Жорж... Тут, наверное, и течет и дует. Невозможно жить! 
– Живут люди! – вздыхает Кузьма. – На бесптичье, как говорится, и кастрюля соловей, а когда нет дач, так и эта в добрую 
душу сойдет. Не вы наймете, так другие наймут, а уж кто–нибудь 
да будет в ней жить. По–моему, эта дача для вас самая подходящая, напрасно вы, это самое... супругу свою слушаете. Лучше нигде не найтить. А я бы с вас и взял бы подешевле. Ходит она за 
полтораста, а я бы сто двадцать взял. 
– Нет, милый, не идет. Прощайте, извините, что обеспокоили. 
– Ничего–с. Будьте здоровы–с. 
И, провожая глазами уходящих дачников, Кузьма кашляет и 
добавляет: 

4 

– На чаек бы следовало с вашей милости. Часа два небось водил. Полтинничка–то уже не пожалейте!