Российские регионы: взгляд в будущее, 2016, том 3, № 1

К вопросу об эволюции исторических интерпретаций и представлений

On the evolution of historical interpretations and representations

Аманжолова Д.А.

D. Amanzholova

Автор  обращает  внимание  на  некоторые  аспекты  трансформации

исторических  интерпретаций  и  представлений  в  коллективной  и

индивидуальной  социальной  памяти,  подчеркивает  особую  роль

исторического  знания  и  воспитания  для  молодежи  постсоветских  стран.

Анализируется  динамика  оценок  и  трактовок  трагических  событий  100
летней давности в Средней Азии и Казахстане в связи с призывом коренного

населения  на  тыловые  работы.  Показано,  как  актуальная  политическая

ситуация и культура в разные периоды развития историографии сказывались

и сказываются на характере и качестве научных исследований.

The author draws attention to certain aspects of the historical interpretations

and performances transformation in individual and collective social memory. The

article underlines the important role of historical knowledge and education for

young people from post-Soviet countries. There are analyzed the dynamics and

interpretations of the tragic events, which took place a hundred years  ago in

Central Asia and Kazakhstan in connection with an appeal to the indigenous

population for rear works. It is shown how the actual political situation and culture

in different periods of historiography development affected and affect the nature

and quality of scientific research. 

Ключевые слова: история, время, память, историография, политика.

Keywords: history, time, memory, historiography, politics.

Как  известно,  каждое  поколение  обращается  к  историческому

наследию,  выделяя  разные  его  периоды  и  сюжеты  в  памяти  и  разной

временной перспективе, «втягивая» некое прошлое в свое и общее настоящее

и отрекаясь от той или иной его части. Можно выделить не менее двух сторон

1

исторической  памяти:  «живая»,  непосредственная  память  народа  и

универсальная  -  обобщенная  реконструированная  память  (историческая

литература,  учебники  по  истории,  телевидение,  художественные

произведения, кинофильмы и т.д.). Первая - событийная – включает в себя

прежде всего индивидуальные и семейные истории, которые повествуют не

только о том, что было (факты, события), но и как это было. Она обладает

большой  эмоциональной  силой,  влияющей  на  формирование  архетипов

сознания  и  систему  ценностей  личности,  но  нередко  приходит  в

противоречие  с  тем,  что  встречается  в  обобщенном  опыте,  в

реконструированной памяти. 

К примеру, в моем поколении представления о Великой Отечественной

складывались из усердно усваиваемых знаний из школьных учебников и

социально-культурных репрезентаций (военные парады, книги, кинофильмы,

фотографии  и  плакаты,  песни  –  в  т.ч.  на  семейных  и  товарищеских

праздниках и пр.). В них встраивались рассказы мамы о голодном детстве и

страстном желании получить среднее образование, несмотря на крайнюю

нужду ее родителей, сомневавшихся в необходимости платить за учебу в

старших классах, о том, что родившуюся во время войны сестренку нарекли

Таней в честь Зои Космодемьянской, которая назвалась так, когда ее схватили

фашисты. О постоянных волнениях дедушки-железнодорожника, буквально

жизнью отвечавшего за проверяемые участки дороги по законам военного

времени. Позже к этим образам добавились скупые рассказы отца об участии

в войне с Японией в сентябре 1945 г. – больше всего меня поразило то, что

показавшего  дорогу  советским  частям  китайского  крестьянина  было

приказано  расстрелять,  чтобы  предотвратить  его  возможную  встречу  с

частями противника. Один факт оказался сильнее множества прочитанных и

увиденных на экране примеров, чтобы навсегда убедить меня в ужасной

природе ВОЙНЫ.

Бытующие  в  каждый  отрезок  времени  исторические  объяснения  и

представления, как правило, являют собой весьма противоречивый комплекс

2

правдивых,  истинных  и  ложных,  искаженных  знаний,  представлений,

понятий, образов, идеологем и т.д. Таким образом, главное противоречие

интерпретаций и оценок прошлого заключается в столкновении правдивой и

сфальсифицированной  памяти,  которая  нередко  заключается  в  борьбе

событийной памяти, с одной стороны, и реконструированной, с другой. 

Сегодня мы являемся свидетелями становления новой исторической

культуры [1] общества, главным «потребителем» которой является молодежь,

призванная  передать  эстафету  верности  национальному  достоянию  и

способности конструктивно строить отношения с окружающим миром из

прошлого - последующим поколением. При объективных различиях в этом

процессе между отдельными странами и близкими социально-культурными

регионами общность некоторых ее качеств, в частности, на постсоветском

пространстве позволяет выделить и схожие проблемы, а также возможные

варианты совместного их решения. 

В частности, практически повсеместно наблюдаются фрагментация и

мозаичность исторической, в т.ч. коллективной памяти (особенно за счет

инструментальной  актуализации  персонажей,  событий,  документов  и

артефактов); принципиальные изменения взаимосвязей между глобальной и

национальными  историями.  Требуют  внимания  почти  тотальная

коммерциализация и масштабная технологизация производства исторических

реконструкций. При этом, как особенно ярко видно в случае с властью и ее

обслуживающим  персоналом  на  Украине,  часто  серьезно  девальвируют

нравственное и правдивое осмысление прошлого (чего стоят всевозможные

«суды»  над  прошлым).  Не  менее  заметны  умножающиеся  практики

манипулирования историческими чувствами определенных групп и обществ

посредством  СМИ,  социальных  сетей  и  пр.  с  внутри-  и

внешнеполитическими целями. 

Наибольшему риску в плане формирования достаточно достоверной

исторической картины мира и прежде всего представлений о прошлом своей

страны подвергается молодежь. Это предопределяется как самой спецификой

3

психологии,  уровня  образования,  жизненного  опыта,   навыков  общения,

присущих  именно  молодежи,  так  и  существенными  особенностями

политической, экономической и культурной  ситуации, в которой происходит

социализация  молодых  людей  в  странах  СНГ.  Особенно  актуальными

становятся  проблемы  межкультурного  диалога,  имеющие  прочные

конструктивные  основы  в  исторической  памяти  общества  и  крайне

востребованные сегодня.

Мы  практически  со  времен  создания  СНГ  вполне  справедливо

подчеркиваем, что имеем существенное  преимущество – богатую общую

историю,  в  т.ч.  созданное  совместными  усилиями  старших  поколений

культурное наследие и особенно важно – великие традиции конструктивного

и комплиментарного межкультурного диалога. Однако 25 лет – критическое

время  именно  для  молодежи  наших  стран,  поскольку  она  уже не  имеет

личного опыта совместного проживания в одной стране и органического

ощущения  сопричастности  к  судьбам  каждой  из  наших  стран.  Прежние

традиции  межкультурного  диалога  в  науке,  образовании,  трудовой

деятельности, межэтническом и межконфессиональном взаимодействии для

молодежи  зачастую  не  являются  органической  частью  их  исторической

памяти.  Между  тем  современная  ситуация  в  самих  странах  СНГ  и  в

международном  плане  диктует  потребность  всемерно  укреплять  наши

контакты  и  возрождать  самое  многоплановое  сотрудничество  и

взаимопонимание.  Это  один  из  главных  вызовов  постсоветской

модернизации,  а  реализовать  ее  должны  будут  нынешние  20-летние.

Формирование уважения к прошлому и преемственности в межкультурных

отношениях позволит существенно повысить конкурентоспособность стран

СНГ,  особенно  входящих  в  единое  таможенное  и  экономическое

пространство.

С  другой  стороны,  у  молодежи  по  сравнению  со  старшими

поколениями есть безусловные преимущества – демократические свободы,

привычка жить в условиях рыночной экономики, колоссальные возможности

4

для мобильности во всех сферах – обучении, труде, проживании, досуге и т.д.

Они  органично  и  комфортно  чувствуют  себя  в  мире  информационных

технологий,  глобализация  для  них  – естественный  фон их  повседневной

жизни. Но и здесь мы видим существенные риски – нивелирующее влияние

масскультуры,  тотальное  сокращение  зоны  неформального  социального

контроля,  злонамеренное  манипулирование  молодежью  через  социальные

сети, рост ксенофобских представлений и настроений, индивидуализма и

гедонизма  и  др.  Важно  обратить  внимание  на  диссонансы  в

межпоколенческих отношениях применительно к историческим знаниям и

системообразующим ценностям.

Каждое новое поколение, приходя на смену старшим, приносит нечто

новое, меняя качество, характер и тенденции движения общества. Насколько

при  этом  сохраняется  преемственность  –  в  традициях,  мотивации

политических  и  иных  действий,  способе  организации  жизни,

фундаментальных  ценностях  и  стандартах  поведения?  Как  старшее  и

молодое  поколение  оценивают  историю  своего  народа  и  страны,

трансформации  социально-политического  и  экономического  устройства?

Насколько успешно им удается взаимодействовать при этом, и в каких целях?

Или  же  –  насколько  глубоким  оказался  разрыв  между  представителями

разных  поколений,  вовлеченных  в  решающие  события  национальной

истории,  что  это  повлекло  за  собой?   Кто  и  в  какой  мере  влияет  на

формирование и изменение исторической памяти того или иного поколения,

каковы место и задачи в этом процессе профессиональных историков? Как

отмечает Т. Шанин, «один из способов понять, как движется история, куда

движется история, это определить какие главные влияния в данный период,

каковы главные события данного периода и как эти события определяют

мышление  людей,  которые  прошли  через  них  вместе.  …  поколенческая

история  не  только  дискретна.  Она  определяет  причины,  по  которым

определенный подход к действительности коллективен, а не индивидуален»

[2].

5

Стоит обратить внимание на то, что для значительной части родителей

современной молодежи 1990-е годы обернулись дискредитацией культурных

стандартов  «советскости»  и  навязыванием  цинизма,  карьеризма,

индивидуализма,  материального  благополучия  как  главных  приоритетов

поведения  в  частной  и общественной жизни. Наиболее  негативную  роль

сыграли формирование психологического и нравственного дискомфорта у

представителей  старших  поколений  вследствие  разрывов  в  массовом

историческом  сознании  и  его  очередной  мифологизации  на  основе

биполярного необольшевистского противопоставления советской истории –

дореволюционной  и  общечеловеческой;  агрессивная  экспансия  худших

образцов  западной  масскультуры;  противоречивые  эффекты  миграции;

«потребительский  шок»;  низкая  политическая  и  правовая  культура;

медленная и травматическая адаптация к современным требованиям  личной

ответственности  при  минимизации  социальной  роли  государства;  и  др.

Наличие разных групп внутри поколения не снимает преобладания общих

компонентов исторической памяти. 

Так,  молодежь  оказалась  лишена  фундаментальных  ценностных

ориентиров,
 
обеспечивающих
 
преемственность
 
поколений.

Катастрофическим  последствием  масскультуры  является  низведение

творческой  деятельности  к  элементарному  акту  бездумного  потребления,

абсолютно  не  свойственного  заложенным  в  истории  и  памяти  общества

корневым основам национального бытия. Нельзя же всерьез полагать, что так

безудержно  и  назойливо  рекламируемые  СМИ  ценности  престижного

потребления, успеха любой ценой в мире материального богатства и мыльно
помадного  глянца  почему-то  обязательно  полуголых  тел,  бесконечное

бравирование «фабричных звезд» полусвета своим мотовством, хамством,

брачными скандалами и добровольным расчеловечиванием могут объединить

людей во имя благородных  целей, возвысить их Я, дать им сознание своей

уникальности и необходимости семье, коллективу, стране и миру. Великий

Б.Пастернак писал:«Быть знаменитым некрасиво, Не это поднимает ввысь. …

6

Позорно,  ничего  не  знача,  Быть  притчей  на  устах  у  всех».  Вспомним

наставление казахского поэта и мыслителя Абая Кунанбаева: «Только разум,

наука,  воля,  совесть  возвышают  человека.  Думать,  что  можно  иначе

возвыситься, может только глупец». 

Главными  и  самыми  тяжелыми  потерями  можно  считать

дискредитацию  в мировоззрении молодежи ценностей труда и ценностей

знания  при  одновременном  выдвижении  на  первый  план  ценностей

потребления. Достаточно распространенными проблемами образовательной

практики  и культуры молодежи стали  некритическое  восприятие  широко

рекламируемых и, как правило, малодостоверных трактовок исторических

событий  и  персонажей,  слабое  знание  советского периода  отечественной

истории  –  она  выражается  в  одинаково  некритических  проявлениях

безудержного  очернения  и  идеалистической  ностальгии,  максималистская

невосприимчивость  к  стереотипным  наставлениям  и  клише  со  стороны

объективно имеющих более высокий социальный, формальный и культурный

статус взрослых (преподавателей, родителей и т.д.), отсутствие достаточных

навыков самостоятельной учебной и интеллектуальной в целом деятельности

и пр.

В нашей совместной истории немало сложных, даже драматических и

трагических  страниц,  которые  становятся  объектом  идеологической

манипуляции. Но гораздо больше того, чем мы вместе можем гордиться, и что

лежит  в основе нашего взаимодействия.  Одним  из эффективных  средств

противодействия  опасным  тенденциям  современной  социокультурной

ситуации  служит  ревитализация  лучших  образцов  нравственности,

гражданской
 
солидарности,
 
мощного
 
облагораживающего
 
и

консолидирующего  влияния  возвышающей  памяти  о  славных  подвигах

старших поколений – представителей всех народов бывшего СССР, прежде

всего на примере Великой Победы над нацизмом в 1945 г. 

Если сознание, культура, ментальность, способы понимания себя, а

через  них  и  социальные  практики  поколений,  народов  и  целых

7

цивилизационных  формаций  формируются  в  системе  образования  и

воспитания,  то,  знакомясь  с   историей  и  современной  культурой,  мы

приобретаем  способность  понимать  окружающий  мир,  живущих  в  нем

людей,  и  среди  них  не  в  последнюю  очередь  −  себя  самих.  Важным

содержательным  компонентом  исторического  образования  должно  стать

этническое  многообразие,  что  не  только  не  способствует  уменьшению

общегосударственного  патриотизма,  а  скорее,  наоборот,  содействует  его

укреплению. 

Сегодняшняя культура в принципе создает огромные проблемы для

молодежи  в  восприятии  вербальной  культуры.  Ей  трудно  работать  со

словесными  текстами.  Под  большим  ударом  находятся  и  практики

контекстуализации собственной деятельности, способности понимать свои и

чужие  поступки  в  рамках  ограничений,  которые  накладывает  на  них

сложившая ситуация, и возможностей, которые она предоставляет. Такую

способность наиболее эффективно формирует именно история, в т.ч. через

осознанную историческую память. 

В  постсоветских  государствах  особенно  остро  воспринимается

возрастающая степень транскультурного контекста, в котором мы живем,

объективно  складывающаяся  смешанная  и  множественная  идентичность.

Это,  наряду  с  богатством  нашего  исторически  заданного  культурного

ландшафта,  -  не  обреченность,  а  важное  достижение,  которое  можно  и

должно  использовать  во  благо  общества  и  каждого  его  гражданина.  В

частности,  чтобы  помочь  молодежи  менее  болезненно  адаптироваться  к

новым геополитическим, международным социально-культурным факторам,

которые усиливают взаимозависимость стран и народов, ставят их перед

сложнейшей  проблемой  оптимального  встраивания  в  динамично

развивающееся  мировое  сообщество  при  сохранении  этнокультурной

идентичности и уникального отечественного опыта гражданственности. Нам

жизненно  необходима  оптимизация  и  мобилизация  имеющихся

образовательных,  социальных  и  культурных  ресурсов  для  содействия

8

современной молодежи в формировании жизнеобеспечивающих качеств, в

т.ч.  патриотизма  и  гражданской  ответственности,  креативности,

профессионального
 
владения
 
технологиями
 
кросс-культурных

коммуникаций,  умения  организовать  свой  досуг  на  основе  здоровых

нравственных представлений. 

Требующая  динамики,  интенсивных  образов  и  ритмов  молодежь

нуждается в серьезном обновлении технологии ознакомления с историей и

культурой, активном использовании комплиментарных форм взаимодействия

на  групповом  и  индивидуальном  уровне.  Открытость  истории,

однонаправленность времени и новые горизонты возможного должны стать

методологической  основой  для  сохранения  преемственности  поколений  в

сохранении  вечных  ценностей,  без  аксиологического  противопоставления

прошлого и настоящего, для  выработки  у молодежи  позитивной  энергии

модернизации  постсоветской  реальности.  Колоссальное  значение  имеет

адекватное  вызовам  современности  историческое  образование  всех

социальных, демографических  и иных групп общества.

Ярким  примером  трансформации  общественных  представлений  и

интерпретаций  в  связи  с  актуализацией  прошлого  служит  100-летие

восстания 1916 года в Туркестане и Степном крае. Информационный фон

вокруг трагических событий 1916 года стал достаточно противоречивым, что

отражается  как  в  социальных  сетях,  так  и  в  большом  количестве

всевозможных  публикаций  журналистов,  этнических  предпринимателей  и

других т.н. «нацпатов», как их называют в Казахстане. Так, в Кыргызской

Республике акцент делается на масштабы жертв и потерь и «доказательства

исторической вины России». Ей предъявляют требования компенсаций за

якобы  «геноцид»  киргизского  народа  вследствие  жестокого  подавления

восстания, из-за голода, болезней и природно-климатических катаклизмов

1917-1918 гг. В то же время киргизские историки д.и.н., ак. Ж.Жунушалиев,

д.и.н. А.Джуманалиев, К.Кожомкулов и др. подчеркивают недопустимость

искажения объективных данных о трагедии 1916 г.[3]. Публичные дебаты и

9

попытки  политизации  образов  прошлого,  их  интерпретации  в  интересах

укрепления этнополитической идентичности на основе возрождения памяти

общества  о  страданиях  определенным  образом  стимулировали

исследовательский  процесс,  который  продолжается  независимо  от

политической  конъюнктуры.  Налицо  рост  научно-популярных  и  научных

публикаций, которые дополняют и некоторым образом обновляют прежний

комплекс знаний об этих событиях [4].

В частности, на майской конференции в Москве академик-секретарь

Отделения историко-филологических наук РАН В.А. Тишков выделил три

ключевые проблемы во  взаимоотношениях исторической науки и общества,

которые влияют и на  анализ конкретно-исторических сюжетов. Во-первых,

новая историческая культура создает условия для широкого распространения

в  массовом  сознании  всевозможных  мифов,  что  ставит  перед

профессиональным  научным  сообществом  особые  задачи.  Во-вторых,  в

современных  условиях  трансформируются  взаимосвязи  истории  и  права,

когда ученые, общества и государства сталкиваются с попытками «судить»

прошлое  и  необходимостью  искать  более  действенные  и  убедительные

аргументы в защиту объективного знания. В-третьих, названные и другие

обстоятельства развития  исторической науки и ее функционирования как

важнейшего компонента общественной культуры делают крайне актуальными

усилия  ученых,  направленные  на  объединение  людей  на  основе

уважительного отношения к прошлому. 

Эти идеи поддержал в своем приветствии и д.и.н., профессор, директор

Института  российской  истории  РАН  А.Ю.  Петров.  По  его  мнению,

совместное  обсуждение  историками  бывших  советских  республик  такого

масштабного события, как восстание в Туркестане в 1916 году, является

чрезвычайно важным для объединения ученых в более полном и глубоком

понимании  нашей  общей  истории.  Он  отметил,  что  Россия  имела

существенные отличия в процессе объединения народов разных  регионов и

организации управления ими, в отличие от Британской и других империй. Ни

10

один народ, вошедший в состав Российской империи, не исчез с карты мира,

в т.ч. потому, что государство никогда не преследовало цели освобождения

присоединявшихся  земель,  имея  в  виду  обложение  налогами  населения,

последовательно вкладываясь в их интеграцию, хозяйственное и социально
культурное развитие. 

Между тем, анализ истории восстания 1916 года продолжается почти

100 лет и хорошо демонстрирует, как время в его социально-политическом

обрамлении неизбежно меняет оценки одних и тех же событий и персонажей

[5]. Уже в 1926 г. появились хорошо известные сегодня работы, очередной

всплеск  интереса  произошел  к  20-летию  события[6].  Ценность  данных

изданий определяется в т.ч. составом ряда авторов – участников и свидетелей

восстания. Контрапунктом подхода этого периода к оценке восстания можно

считать вывод П. Г. Галузо: «Парадоксально, но это факт – борьба киргиза и

туркмена против русского мужика-переселенца была в конце концов борьбой

за те же революционные задачи, которые стояли перед русским мужиком в

России»[7]. Очередной рост внимания наблюдается в конце 1950-х - начале

1960-х годов[8]. Тогда была зафиксирована господствовавшая затем до конца

советской  истории  трактовка:  «Национально-освободительное  восстание

народов  Средней  Азии  и  Казахстана  в  1916  г.  носило  в  основном

антиимпериалистический,  антивоенный  характер.  Восстание  было

разрозненным,  стихийным  крестьянским  движением,  не  имевшим

пролетарского  руководства.  Охватило  оно  почти  всю  Среднюю  Азию  и

Казахстан, однако происходило разновременно в различных районах этой

обширной  территории  и  не  имело  единого,  общего  для  всего  края

централизованного  руководства.  Почти  всюду  руководили  отдельными

выступлениями  представители  самих  народных  масс,  выдвигавшиеся  по

отдельным районам, иногда даже по отдельным селениям в ходе восстания.

Это  была,  по  сути  дела,  крестьянская  война,  направленная  своим

острием  против  царского  самодержавия.  Она  начинала  вместе  с  тем

11