В аптеке

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

В АПТЕКЕ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

В АПТЕКЕ 

Был поздний вечер. Домашний учитель Егор Алексеич Свойкин, чтобы не терять попусту времени, от доктора отправился 
прямо в аптеку. 
«Словно к богатой содержанке идешь или к железнодорожнику, – думал он, взбираясь по аптечной лестнице, лоснящейся и 
устланной дорогими коврами. – Ступить страшно!» 
Войдя в аптеку, Свойкин был охвачен запахом, присущим 
всем аптекам в свете. Наука и лекарства с годами меняются, но 
аптечный запах вечен, как материя. Его нюхали наши деды, будут 
нюхать и внуки. Публики, благодаря позднему часу, в аптеке не 
было. За желтой, лоснящейся конторкой, уставленной вазочками 
с сигнатурами, стоял высокий господин с солидно закинутой назад головой, строгим лицом и с выхоленными бакенами – по всем 
видимостям, провизор. Начиная с маленькой плеши на голове и 
кончая длинными розовыми ногтями, всё на этом человеке было 
старательно выутюжено, вычищено и словно вылизано, хоть под 
венец ступай. Нахмуренные глаза его глядели свысока вниз, на 
газету, лежавшую на конторке. Он читал. В стороне за проволочной решеткой сидел кассир и лениво считал мелочь. По ту сторону прилавка, отделяющего латинскую кухню от толпы, в полумраке копошились две темные фигуры. Свойкин подошел к конторке и подал выутюженному господину рецепт. Тот, не глядя на 
него, взял рецепт, дочитал в газете до точки и, сделавши легкий 
полуоборот головы направо, пробормотал: 
– Calomeli grana duo, sacchari albi grana quinque, numero decem!  
– Ja! – послышался из глубины аптеки резкий, металлический 
голос. 
Провизор продиктовал тем же глухим, мерным голосом микстуру. 
– Ja! – послышалось из другого угла. 
Провизор написал что–то на рецепте, нахмурился и, закинув 
назад голову, опустил глаза на газету. 
– Через час будет готово, – процедил он сквозь зубы, ища глазами точку, на которой остановился. 
– Нельзя ли поскорее? – пробормотал Свойкин. – Мне решительно невозможно ждать. 
Провизор не ответил. Свойкин опустился на диван и принялся 
ждать. Кассир кончил считать мелочь, глубоко вздохнул и щелк
2 

нул ключом. В глубине одна из темных фигур завозилась около 
мраморной ступки. Другая фигура что–то болтала в синей склянке. Где–то мерно и осторожно стучали часы. 
Свойкин был болен. Во рту у него горело, в ногах и руках 
стояли тянущие боли, в отяжелевшей голове бродили туманные 
образы, похожие на облака и закутанные человеческие фигуры. 
Провизора, полки с банками, газовые рожки, этажерки он видел 
сквозь флер, а однообразный стук о мраморную ступку и медленное тиканье часов, казалось ему, происходили не вне, а в самой 
его голове... Разбитость и головной туман овладевали его телом 
всё больше и больше, так что, подождав немного и чувствуя, что 
его тошнит от стука мраморной ступки, он, чтоб подбодрить себя, решил заговорить с провизором... 
– Должно быть, у меня горячка начинается, – сказал он. – Доктор сказал, что еще трудно решить, какая у меня болезнь, но уж 
больно я ослаб... Еще счастье мое, что я в столице заболел, а не 
дай бог этакую напасть в деревне, где нет докторов и аптек! 
Провизор стоял неподвижно и, закинув назад голову, читал. 
На обращение к нему Свойкина он не ответил ни словом, ни движением, словно не слышал... Кассир громко зевнул и чиркнул о 
панталоны спичкой... Стук мраморной ступки становился всё 
громче и звонче. Видя, что его не слушают, Свойкин поднял глаза на полки с банками и принялся читать надписи... Перед ним 
замелькали сначала всевозможные «радиксы»: генциана, пимпинелла, торментилла, зедоариа и проч. За радиксами замелькали 
тинктуры, oleum'ы, semen'ы, с названиями одно другого мудренее 
и допотопнее. 
«Сколько, должно быть, здесь ненужного балласта! – подумал 
Свойкин. – Сколько рутины в этих банках, стоящих тут только по 
традиции, и в то же время как всё это солидно и внушительно!» 
С полок Свойкин перевел глаза на стоявшую около него стеклянную этажерку. Тут увидел он резиновые кружочки, шарики, 
спринцовки, баночки с зубной пастой, капли Пьерро, капли 
Адельгейма, косметические мыла, мазь для ращения волос... 
В аптеку вошел мальчик в грязном фартуке и попросил на 10 
коп. бычачьей желчи. 
– Скажите, пожалуйста, для чего употребляется бычачья 
желчь? – обратился учитель к провизору, обрадовавшись теме 
для разговора. 

3 

Не получив ответа на свой вопрос, Свойкин принялся рассматривать строгую, надменно–ученую физиономию провизора. 
«Странные люди, ей–богу! – подумал он. – Чего ради они напускают на свои лица ученый колер? Дерут с ближнего втридорога, продают мази для ращения волос, а глядя на их лица, можно 
подумать, что они и в самом деле жрецы науки. Пишут по–
латыни, говорят по–немецки... Средневековое из себя что–то 
корчат... В здоровом состоянии не замечаешь этих сухих, черствых физиономий, а вот как заболеешь, как я теперь, то и ужаснешься, что святое дело попало в руки этой бесчувственной 
утюжной фигуры...» 
Рассматривая неподвижную физиономию провизора, Свойкин 
вдруг почувствовал желание лечь, во что бы то ни стало, подальше от света, ученой физиономии и стука мраморной ступки... Болезненное утомление овладело всем его существом... Он подошел 
к прилавку и, состроив умоляющую гримасу, попросил: 
– Будьте так любезны, отпустите меня! Я... я болен... 
– Сейчас... Пожалуйста, не облокачивайтесь! 
Учитель сел на диван и, гоняя из головы туманные образы, 
стал смотреть, как курит кассир. 
«Полчаса еще только прошло, – подумал он. – Еще осталось 
столько же... Невыносимо!» 
Но вот, наконец, к провизору подошел маленький, черненький 
фармацевт и положил около него коробку с порошками и склянку 
с розовой жидкостью... Провизор дочитал до точки, медленно 
отошел от конторки и, взяв склянку в руки, поболтал ее перед 
глазами... Засим он написал сигнатуру, привязал ее к горлышку 
склянки и потянулся за печаткой... 
«Ну, к чему эти церемонии? – подумал Свойкин. – Трата времени, да и деньги лишние за это возьмут». 
Завернув, связав и запечатав микстуру, провизор стал проделывать то же самое и с порошками. 
– Получите! – проговорил он наконец, не глядя на Свойкина. – 
Взнесите в кассу рубль шесть копеек! 
Свойкин полез в карман за деньгами, достал рубль, и тут же 
вспомнил, что у него, кроме этого рубля, нет больше ни копейки... 
– Рубль шесть копеек? – забормотал он, конфузясь. – А у меня 
только всего один рубль... Думал, что рубля хватит... Как же 
быть–то? 

4 

– Не знаю! – отчеканил провизор, принимаясь за газету. 
– В таком случае уж вы извините... Шесть копеек я вам завтра 
занесу или пришлю... 
– Этого нельзя... У нас кредита нет... 
– Как же мне быть–то? 
– Сходите домой, принесите шесть копеек, тогда и лекарства 
получите. 
– Пожалуй, но... мне тяжело ходить, а прислать некого... 
– Не знаю... Не мое дело... 
– Гм... – задумался учитель. – Хорошо, я схожу домой... 
Свойкин вышел из аптеки и отправился к себе домой... Пока 
он добрался до своего номера, то садился отдыхать раз пять... 
Придя к себе и найдя в столе несколько медных монет, он присел 
на кровать отдохнуть... Какая–то сила потянула его голову к подушке... Он прилег, как бы на минутку.... Туманные образы в виде облаков и закутанных фигур стали заволакивать сознание... 
Долго он помнил, что ему нужно идти в аптеку, долго заставлял 
себя встать, но болезнь взяла свое. Медяки высыпались из кулака, 
и больному стало сниться, что он уже пошел в аптеку и вновь беседует там с провизором.