Послесловие к книге Е.И. Попова «Жизнь и смерть Евдокима Никитича Дрожжина. 1866-1894»

Л.Н. Толстой  
 

 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ПОСЛЕСЛОВИЕ  
К КНИГЕ Е.И. ПОПОВА 
«ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ 
ЕВДОКИМА 
НИКИТИЧА 
ДРОЖЖИНА, 
1866-1894» 

 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2014 

1 

ПОСЛЕСЛОВИЕ К КНИГЕ Е.И.ПОПОВА «ЖИЗНЬ 
И СМЕРТЬ ЕВДОКИМА НИКИТИЧА ДРОЖЖИНА. 
1866-1894» 

Еще Моисей в своих заповедях, данных людям 5000 лет тому 
назад, поставил заповедь: не убий. То же самое проповедывали 
все пророки; то же самое проповедывали мудрецы и учители всего мира; то же самое проповедывал Христос, запрещая людям не 
только убийство, но всё то, что может вести к нему, всякое раздражение и гнев против брата; и то же самое написано в сердце 
каждого человека так явственно, что нет поступка более противного всему существу неизвращенного человека, чем убийство себе подобного существа -- человека. 
И вот, несмотря на то, что этот закон бога явно открыт нам 
Моисеем, пророками и Христом и так неизгладимо написан в 
нашем сердце, что в обязательности его для нас не может быть 
никакого сомнения, закон этот не только не признается в нашем 
мире, но признается совершенно противоположный этому закон, 
закон обязательности для каждого человека нашего времени поступить в военную службу, т. е. стать в ряды убийц, поклясться в 
готовности к убийству, научиться искусству убивать и действительно убивать себе подобных, когда это от него потребуется (В 
государствах, где нет обязательной воинской повинности, закон 
бога и совести о неубийстве, хотя и не так очевидно, но также нарушается всеми гражданами, потому что наем, вербовка и содержание войск, совершаемые на деньги, сознательно платимые всеми гражданами на признаваемое ими необходимым дело убийства, есть точно такое же согласие на убийство и содействие ему, 
как и личное поступление на военную службу). 
Во времена языческие христианам было повелеваемо на словах отрекаться от Христа и бога и в знак отречения приносить 
жертвы языческим богам. 
Теперь, в наше время, христианам повелевается уже не только 
отрекаться от Христа и бога принесением жертв языческим богам 
(приносить жертвы языческим богам можно, оставаясь в душе 
христианином), а повелевается отрекаться от Христа и бога совершением самого, несомненно, противного Христу и богу и запрещенного Христом и богом поступка -- клятвы в готовности к 
убийству, приготовления к убийству и очень часто и самого 
убийства. 

2 

И как прежде находились люди, не соглашавшиеся поклоняться языческим богам и за свою верность Христу и богу жертвовавшие жизнью, так и теперь были и есть люди, не отрекающиеся 
от Христа и бога, не соглашающиеся приносить клятву в готовности к убийству, не вступающие в ряды убийц и за эту верность 
гибнущие в самых ужасных страданиях, как это случилось с 
Дрожжиным, жизнь которого описывается в этой книге. 
И как в прежнее время те, считавшиеся полубезумными, 
странными людьми, мученики христианства, которые гибли за то, 
что не хотели отречься от Христа, только одной своей верностью 
Христу разрушили языческий мир и открыли путь христианству, 
так и теперь люди, как Дрожжин, считающиеся безумцами и фанатиками, предпочитающие мучения и смерть отступлению от 
закона бога, одною своею верностью закону разрушают существующий жестокий порядок вернее революций и открывают людям новое радостное состояние всеобщего братства, царства божия, которое предвозвещали пророки и основы которого 1800 лет 
тому назад положены Христом. 
Но мало того, что люди, как Дрожжин, теперь отказывающиеся от отречения от бога и Христа, своею деятельностью содействуют установлению того царства божия, которое предсказывали 
пророки, они указывают своим примером тот единственный несомненный путь, на котором может быть достигнуто это царство 
божие и уничтожено всё то, что препятствует установлению его. 
Разница между древними мучениками христианства и теперешними только в том, что тогда языческих дел от христиан требовали язычники, теперь же языческих и самых ужасных языческих дел -- таких, каких не требовали язычники: убийства -- требуют от христиан не язычники, а христиане или, по крайней мере, 
люди себя так называющие; в том, что тогда сила язычества держалась на его неведении, на том, что оно не звало, не понимало 
христианства, теперь же жестокость мнимого христианства держится только на обмане, на сознательном обмане. Тогда для освобождения христианства от насилия надо было убедить язычников в истине христианства, а этого большею частью нельзя было 
сделать. Юлиан Отступник и многие лучшие люди того времени 
искренно были убеждены, что язычество есть просвещение и благо, а христианство -- мрак, невежество и зло. Теперь же для освобождения христианства от насилия и жестокости нужно только 
обличить обман ложного христианства. А обман этот сам собою 

3 

несомненно обличается одним простым и неуклонным исповеданием истины, неизбежно вызывающим мнимо-христианские власти к насилию, мучениям и убийству христиан за соблюдение того самого, что они же исповедуют. 
Прежде христианин, отказывавшийся от поклонения языческим богам, говорил язычникам: «Я отрицаю вашу веру, я -- христианин и не могу и не хочу служить вашим богам, а буду служить одному истинному богу и сыну его Христу Иисусу», и языческие власти казнили его за то, что он исповедывал религию, которую они считали ложной и вредной, и казнь его не носила в себе никакого противоречия и не подрывала того язычества, во имя 
которого его казнили. Теперь же христианин, отказывающийся от 
убийства, говорит свою исповедь уже не язычникам, а людям, называющим себя христианами. И если он говорит: «я -христианин 
и не могу и не хочу исполнять противных христианскому закону 
требований убийства», то ему уже не могут сказать, как прежде 
язычники: «ты исповедуешь ложную и вредную веру, и за это мы 
казним тебя», а ему говорят: «мы -- тоже христиане, но ты неверно понимаешь за христианство, утверждая, что христианин не 
может убивать. Христианин может и должен убивать, когда ему 
велит это тот, кто в данную минуту считается его начальником. И 
за то, что ты не соглашаешься с тем, что христианин должен не 
любить врагов, а убивать всех тех, кого ему велят, мы христиане, 
исповедующие закон смирения, любви и прощения, казним тебя». 
Выходит то, что власти, признающие себя христианскими, при 
всяком таком столкновении с людьми, отказывающимися от 
убийства, вынуждены самым явным и торжественным образом 
отрекаться от того христианства и нравственного закона, на котором одном зиждется их власть. 
Кроме того, на несчастье ложных властей и на счастье всего 
человечества, условия военной службы стали в последнее время 
совсем другие, чем те, какие были прежде, и потому требования 
властей стали еще очевиднее нехристианскими, и отказы от исполнения их требований стали еще более обличительны. Прежде 
к военной службе призывалась едва ли одна сотая всех людей, и 
правительство могло предполагать, что в военную службу идут 
люди низшего уровня нравственности, такие, для которых военная служба не представляет ничего противного их христианской 
совести, как это и было отчасти, когда отдавали в солдаты за наказание. Тогда, если к военной службе призывали человека, по 

4 

нравственным свойствам своим не могущего быть убийцей, то 
это была несчастная случайность и исключение. 
Теперь же, когда все должны исполнять воинскую повинность, 
самые лучшие люди, самые наиболее христиански настроенные и 
далекие от возможности участия в убийстве, все должны признать себя убийцами и отступниками от бога. 
Прежде нанимаемое властителями войско составляли отобранные, самые грубые, нехристианские и невежественные люди 
или охотники и наемники; прежде никто или редко кто читал 
евангелие и люди не знали его духа, а верили тому, что им толковали священники; и прежде только редкие, особенно фанатически 
настроенные люди, сектанты считали грехом военную службу и 
отказывались от нее. Теперь же нет ни одного человека в христианских государствах, ни одного, который бы не был обязан сознательно, своими деньгами, а в большей части Европы прямо непосредственно участвовать в приготовлениях к убийству или в 
самых убийствах; теперь все почти люди знают евангелие и дух 
учения Христа, все знают, что священники подкупленные обманщики, и никто уже, кроме самых невежественных людей, не 
верит им; и теперь уже не одни сектанты, а люди, не исповедующие никаких особенных догматов, люди образованные, свободномыслящие отказываются от военной службы и не только отказываются за себя, но прямо открыто всем говорят, что убийство 
несовместимо ни с каким исповеданием христианства. 
И потому один такой отказ от военной службы, как отказ 
Дрожжина, отказ, выдержанный несмотря на мучения и смерть, 
один такой отказ колеблет всё громадное здание насилия, построенное на лжи, и грозит ему разрушением. 
Страшная сила находится в руках правительств, и не только 
сила вещественная: огромное количество денег, учреждений, богатств, покорных чиновников, духовенства и войска, огромные 
духовные силы влияния на людей находятся в руках правительства. Оно может если не подкупить, то подавить, уничтожить 
всех тех, кто противится ему. Подкупленное духовенство проповедует солдатство в церквах, подкупленные писатели пишут книги, оправдывающие солдатство; в школах --высших и низших -- 
обязательно преподаются обманные катехизисы, в которых внушается детям, что убивать на войне и по суду не только можно, 
но должно; к присяге пригоняются все, поступающие в войско; 
всё, что может раскрыть обман, строго воспрещается и казнится 

5 

-- самые страшные наказания накладываются на людей, не исполняющих требования служения в военной службе, т. е. убийства. 
И удивительное дело, вся эта огромная, могущественная масса 
людей, вооруженная всеми силами человеческой власти, трепещет, прячется, чувствуя свою вину, и колеблется в своем существовании и всякую минуту готова рухнуть и разлететься прахом 
при появлении одного человека, как Дрожжин, который не уступает требованиям человеческим, а повинуется закону бога и прямо исповедует его. 
А таких людей в наше время уже не один Дрожжин, а тысячи; 
десятки тысяч, и число и, главное, значение их растет с каждым 
годом и часом. В России мы знаем десятки тысяч людей, отказавшихся присягать новому царю и . признающих военную службу убийством, несовместимым не только с христианством, но с 
самыми низшими требованиями чести, справедливости, и нравственности. Мы знаем таких людей во всех европейских странах: 
знаем про назаренов, появившихся меньше 50 лет назад в Австрии и Сербии и из нескольких сот разросшихся теперь в количество свыше 30 000, отказывающихся, несмотря на все гонения, от 
участия в военной службе. Мы узнали недавно про высокообразованного, совершенно свободномыслящего человека, военного 
врача, отказавшегося от военной службы, потому что он считает 
противным своей совести служение такому учреждению, как армия, предназначенному только для насилия над людьми и убийства их. 
Но и не то важно, что людей этих много и становится всё 
больше и больше, важно то, что найден единственный истинный 
путь, по которому человечество несомненно придет к своему освобождению от зла, сковавшего его, и что на этом пути ничто и 
никто не может уже остановить его, потому что для освобождения на этом пути не нужно никаких усилий для уничтожения зла: 
оно само разлетается и тает, как воск от огня, а нужно только неучастие в нем. А для того, чтобы перестать участвовать в этом 
зле, от которого мы страдаем, не нужно никаких особенных ни 
умственных, ни телесных усилий, -- нужно только отдаваться 
своей природе, быть добрым и правдивым перед богом и собою. 
«Вы хотите, чтобы я стал убийцей, а я не могу этого сделать, и 
этого не велит мне мой бог и моя совесть. И потому делайте со 
иной, что хотите, а ни убивать, ни готовиться к убийству, ни по
6 

могать ему я не стану». И простой ответ этот, который неизбежно 
должен сделать всякий человек, потому что он вытекает из сознания людей нашего времени, разрушает всё то зло насилия, которое так долго тяготило мир. 
Говорят: в священном писании сказано: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от бога, существующие же власти от бога установлены. Посему противящийся 
власти -- противится божию установлению. А противящиеся сами 
навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не 
для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро и получишь похвалу от нее: ибо начальник есть божий 
слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из 
страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, 
ибо они божий служители, сим самым постоянно занятые. И так 
отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, 
оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» (Рим. XIII, 1--7), и 
потому надо повиноваться властям. 
Но ведь уже не говоря о том, что тот самый политический Павел, который римлянам говорил, что надо повиноваться властям, 
ефесянам говорит совершенно другое: «Наконец, братии мои, укрепляйтесь господом и могуществом силы его; облекитесь во все 
оружие божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но 
против начальств, против властей, против мироправителей тьмы 
века сего, против духов злобы поднебесных» (Ефес. VI, 10, 11, 
12); не говоря уже об этом, слова Павла к римлянам о повиновении существующим властям никаким образом не могут быть соединены с учением самого Христа, весь смысл которого состоит в 
освобождении людей от власти мира и подчинении их одной власти бога. «Если мир вас ненавидит, знайте, что меня прежде вас 
возненавидел (Ин. XV, 18). Если меня гнали, будут гнать и вас 
(Ин. XV, 20). Если бы вы были от мира, мир любил бы свое, а как 
вы не от мира, но я избрал вас от мира, то мир ненавидит вас (Ин. 
XV, 19). И поведут вас к правителям и царям за меня, для свидетельства перед ними (Мф. X, 18, Мр. XIII, 9). И будете ненавидимы всеми за имя мое (Мф. X, 22). Возложат на вас руки и будут 
гнать вас, предавая в синагоги и в темницы, и поведут пред царей 
и правителей за имя мое (Лк. XXI, 12). И всякий убивающий вас 

7 

будет думать, что он тем служит богу. Так будут поступать, потому что не познали ни отца, ни меня, но я сказал вам сие для того, чтобы вы, когда придет то время, вспомнили, что я сказал (Ин. 
XVI, 20 2--4). Но вы не бойтесь, потому что нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не стало бы явным 
(Мф. Х,26). Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих 
убить, но бойтесь того, кто может погубить и душу, и тело (Мф. 
X, 28). Князь мира сего осужден (Ин. XVI, 11). Мужайтесь, я победил мир (Ин. XVI, 33)». 
Всё учение Христа есть указание пути освобождения от власти 
мира, и Христос, будучи сам гонимым, предупреждал своих учеников о том, что если они будут верны его учению, то мир будет 
гнать их, и советовал им мужаться и не бояться своих гонителей. 
Но мало того, что он словами учил их этому, он всею своею жизнью и отношением к властям показал пример того, как должны 
поступать те, которые хотят следовать ему. Христос не только не 
повиновался властям, но постоянно обличал их: он обличал фарисеев в том, что они преданиями человеческими нарушают заповедь божию, обличал их в том, что они ложно соблюдают субботу, что ложно устроили жертвоприношение в храме, обличал 
их за всё их лицемерие и жестокость, обличал города Харазин, 
Вифсаиду и Капернаум, обличал Иерусалим и предсказывал ему 
погибель. 
На вопрос о том, даст ли он положенную подать при входе в 
Капернаум, он прямо говорит, что сыны, т. е. ученики его, свободны от всякой подати и не обязаны платить ее, и только, чтобы 
не соблазнить собирающих подати, не вызвать их к греху насилия, велит отдать тот статир, который случайно находится в рыбе 
и никому не принадлежит и ни у кого не отнимается. 
На коварный вопрос же о том, нужно ли платить подать кесарю, он говорит: «Кесарю -- кесарево, а богу -- божье», т. е. отдавайте кесарю то, что ему принадлежит и им сделано, --монету, а 
божье -- то, что богом сделано и вложено в вас: вашу душу, вашу 
совесть, -- никому не отдавайте, кроме бога, и, следовательно, не 
делайте для кесаря то, что вам запрещено богом. И ответ этот 
изумляет всех своей смелостью и вместе с тем неотразимостью 
(Не только совершенное непонимание учения Христа, но полное 
нежелание понимать его, могло допустить то поразительное лжетолкование, по которому слова «кесарю кесарево» означают признание необходимости повиновения кесарю. Во-первых, о пови
8 

новении нет речи; во-вторых, если бы Христос признавал обязательность платы подати и потому повиновения, он прямо сказал 
бы: «да, должно платить», но он говорит: «кесарю отдай то, что 
его, т. е. монету, а жизнь -- богу», и этими последними словами 
не только не поощряет повиновение власти, но, напротив, указывает на то, что во всем, что принадлежит богу, не должно повиноваться кесарю). 
Когда же приводят Христа к Пилату, как бунтовщика, развращающего народ и запрещающего платить подать кесарю (Лк. 
XXIII, 2), то он, сказав то, что сам нашел нужным сказать, удивляет и возмущает всех начальников тем, что на все вопросы их не 
повинуется им и не отвечает ничего. И за это обличение власти и 
неповиновение им Христос осуждается и казнится. 
Вся история страданий и смерти Христа есть не что иное, как 
история тех бедствий, которым неизбежно подвергнется всякий 
человек, который последует примеру Христа повиновения богу, а 
не властям мира. И вдруг нас уверяют, что всё учение Христа 
должно быть не только исправлено, но отменено вследствие необдуманных и хитрых слов, написанных Павлом римлянам. 
Но мало того, что слова Павла противоречат учению и жизни 
Христа, со всем желанием повиноваться властям, как это велит 
Павел, не из страха, но и по совести, это стало в наше время уже 
совершенно невозможным. 
Не говоря уже о внутреннем противоречии христианства и повиновения власти, повиновение власти не из страха, но по совести стало невозможно в наше время потому, что вследствие всеобщего распространения просвещения власть, как нечто достойное уважения, высокое и, главное, нечто определенное и цельное, 
совершенно уничтожилась и нет никакой возможности восстановить ее. 
Ведь хорошо было не из страха только, но и по совести повиноваться власти, когда люди во власти видели то, что видели в 
ней римляне -императора-бога, или как китайцы видят в богдыхане -- сына неба; или как видели в средние века, да и вообще до 
революции в королях и императорах божественных помазанников, как еще недавно у нас в народе в царе видели земного бога, 
когда и не представляли себе царей, королей, императоров иначе, 
как богов в величественных положениях, творящих мудрые и великие дела; но как же быть теперь, когда, несмотря на все усилия 
и самих властей, и их сторонников, и даже самих подданных вос
9 

становить обаяние власти, просвещение, история, опыт, общение 
людей между собой уничтожили это обаяние, так что его так же 
невозможно восстановить, как восстановить весной растаявший 
лед, и так же невозможно что-нибудь твердое построить на нем, 
как невозможно ездить на санях по согнавшей лед и разлившейся 
реке. 
Как быть теперь, когда все уже, за исключением самых грубых 
и необразованных людей, которых становится всё меньше и 
меньше, все хорошо знают, какие порочные люди были те Людовики ХI-е, Елизаветы Английские, Иоанны IV. Екатерины, Наполеоны, Николаи I, которые царствовали и распоряжались судьбами миллионов и царствовали не благодаря какому-то священному, неизменному закону, как это думали прежде, а только потому, что люди эти сумели разными обманами, хитростями, злодействами так утвердить свою власть, что их не могли свергнуть, 
казнить или прогнать, как казнили и прогнали Карла I, Людовика 
XVI, Максимилиана мексиканского, Людовика Филиппа и других. 
Как быть теперь, когда все знают, что и теперь властвующие 
короли, императоры не только не особенные, святые, великие, 
мудрые люди, занятые благом своих народов, но, напротив, 
большею частью очень дурно воспитанные, невежественные, 
тщеславные, порочные, часто очень глупые и злые люди, всегда 
развращенные роскошью и лестью, занятые вовсе не благом своих подданных, а своими личными интересами, а, главное, неустанной заботой о том, чтобы поддержать свою шатающуюся, 
только хитростью и обманом поддерживаемую власть. 
Но мало того, что люди видят теперь то дерево, из которого 
сделаны властители, представлявшиеся им прежде особенными 
существами, что люди заглянули за кулисы этого представления 
и уже невозможно восстановить прежнюю иллюзию, люди видят 
и знают кроме того и то, что властвуют собственно не эти властители, а в конституционных государствах члены палат, министры, 
добивающиеся своих положений интригами и подкупами, а в неконституционных -- жены, любовницы, любимцы, льстецы и всякого рода пристраивающиеся к ним помощники. 
Как же человеку уважать власть и повиноваться ей не из страха, а по совести, когда он знает, что власть эта не есть что-нибудь 
отдельно от него существующее, а есть произведение интриг, 
хитростей людей и постоянно переходит от одного лица к друго
10